«Ya» бывают разные
Уж не знаю что это особенность характера или изъяны воспитания. Если в магазине два отдела в одном оружие, в другом драгоценности, где balovannaya?
А знаете, из кукольных ног можно делать великолепные фортификационные сооружения в песочнице (руки тоже могут пригодится).
Ну, не то что бы у меня неправильная идентификация по половому признаку. / И ya в детстве делала себе кринолины из пледов и гуляла в ночи по дачному участку в «плаще» из белой простыни. / И когда перила крыльца изображали лошадь, ya, бывало ездила «по-женски». / И драгоценности у меня были собственнручно сделанные из медной проволоки. НО...
НО... Когда в подростковом возрасте приятельницы (это было уже после «Трех мушкетеров» и иже с ними) съезжали катушек, при помощигаллонов «Анжелики» (тьфу «Анжелики» Голонов), blovannaya открыла книжку «Одиссея Капитана Блада» и поехала в другом направлении.
Более того, ya не видела целиком не одного «анжеликиного» фильма, хотя за 5-6 минут экранного времени довольно точно смогу определю что это «анжелика», и даже прикинуть какая именно.
О чем это, да о том что на НГ казали по ТВ ту самую Ах-желику. А ya вспомнила, что данная брешь в моем образовании не так давно была изящна заделана при помощи Александры Смилянской:
Первая Вторая Третья Четвертая Пятая Шестая Ах-желики, соответственно.
А тута текстики, так на всякий случай. 1
Анжелика. Путь в Версаль.
Анжелика родилась в бедной дворянской семье, зато у нее были огромные зеленые глаза, золотые локоны до колен, осиная талия и большие крепкие груди. Очень большие, очень крепкие упругие груди с нежными розовыми сосками. Очень нежными сосками, это важно. А еще ей было шестнадцать лет, то есть – самый подходящий в то время возраст для ебли. В принципе, это и в наше время самый подходящий возраст для ебли, но тогда за это в тюрьму не сажали.
И вот однажды посватался к Анжелике один очень богатый старик и колдун Жоффрей де Пейрак. Но он хоть и старый совсем был (лет тридцать семь, по-моему), зато косой и кривой. Вернее – хромал и без глаза. И затворник еще. Прекрасная партия, короче.
Ну, Анжелика сперва наглоталась фенозепама, вскрыла вены и утопилась в графском парке, но потом смирилась, потому что главной героине произведения, в котором четыреста страниц, нельзя умирать на пятнадцатой.
И вот, значит, привозят Анжелику во дворец любителя юных тел, а там все красиво так, и фрукты-вино на столе. Анжелика, ясное дело, фрукты не жрет, вино не пьет, шашлык – пиши два – выкинула в пропасть, и все оглядывается в поисках водородной бомбы, чтобы продать свою девственность подороже.
Час проходит, другой, а старый козел все не идет.
А Анжелика проголодалась.
Еще час – виноградинку отщипнула.
Еще полчаса – глоток вина маленький.
В полночь, нажравшись фуа-гры до икоты, прекрасная, юная, но сообразительная Анжелика придвинула, чтобы никто не прорвался, к двери пуфик и легла на пуховую перину, уютно закутавшись в одеяло гусиного пуха.
А утром, прекрасно отоспавшись, направилась гулять воздушной походкой. И никого не встретила, кроме немого слуги, который позвал обедать.
Вечером муж тоже не изволил явиться.
И на следующий вечер тоже.
Итак, Анжелика кушала виноградик и фуа-гру, берегла девственность посредством пуфика, днем гуляла по прекрасному саду, а старый колдун и не думал показываться ей на глаза. Месяца через полтора Анжелика занервничала. Стала с сомнением поглядывать в зеркало, причесываться тщательнее, а фуа-гру безжалостно выбросила из рациона по причине высокой калорийности.
Ну, я долго могу рассказывать про следующий месяц, когда ей каждое утро новые брильянты с изумрудами приносили, но не буду, потому что сисадмины вас и без того уже взяли на карандаш.
Короче говоря, когда дедушка Жоффрей все-таки появился, Анжелика и сама уже сильно состарилась.
- Здрасьте, жена, - сказал Жоффрей и галантно поклонился.
- Чтоб твоя смерть к тебе так спешила, как ты ко мне спешил, - заметила Анжелика, наморщив прекрасный лобик и нежные розовые соски.
- Я, - говорит Жоффрей, - не хотел брать тебя силой. Я хотел дождаться, чтобы ты сильно полюбила меня тоже.
«Хуяссе, какой он благородный», - подумала Анжелика и сильно полюбила Жоффрея тоже.
Ночью она одернула пуфик, который привычно пополз к двери, и сняла трусики-танга.
- Не боишься? – спросил Жоффрей, прижимая ее трепетное тело к своей крепкой мужественной груди.
- Немного боюсь, - прошептала Анжелика, - я слышала, что будет больно.
- Не надо бояться, - тихо засмеялся Жоффрей, - я же тебе не какой-нибудь прыщавый малолетний мудак – твой одноклассник, я старый человек, мне тридцать семь лет, я мастер спорта международного класса по безболезненной дефлорации, так что улыбнись мне нежно, дорогая, расслабь чресла и корсет.
Затем Жоффрей медленно склонился над Анжеликой и начал неспешно (на двадцати двух страницах) ласкать ее нежные розовые соски. На двадцать третьей странице он проник в нее, она почувствовала внезапную боль и тут же рухнула в пучину наслаждения.
А потом на секунду выныривала – и снова в пучину. Выныривала и снова. Как буёк.
И жить бы Анжелике с мужем вот так конструктивно, да радоваться, если бы король Людовик Непомнюпорядковыйномер не вздумал давать бал.
А Жоффрей де Пейрак, надо сказать, был очень богатый, богаче самого короля. Потому что он был алхимик и умел получать золото даже из туалетной бумаги. И, кстати, туалетную бумагу – из золота, что в то время ценилось не меньше.
Короче говоря, Жоффрея с женой на бал позвали, а они поехали, лаская друг другу по дороге соски, и не знали, какие страшные испытания готовит им злая судьба.
Приехали они, значит, поздоровались, а король глянул на Анжеликины золотые кудри и упругие груди и полюбил ее очень сильно.
А потом, улучив момент, отвел в сторону и молвит – такие дела, душа моя, хочу поместить свой нефритовый стержень в твой потаенный грот и так каждую пятницу.
- Ты с дуба упал? – уточнила Анжелика. – Я мужа люблю.
- Да ну, - хихикнул король, - муж у тебя кривой да хромой.
- Да, - сказала Анжелика, - он кривой да хромой, но я его люблю. Доминанта его личности – прекрасная душа, а что до внешности, так ты, король Людовик Непомнюпорядковыйномер, вообще тупой длинноносый недомерок и страшный, как прошлое одной девочки Саши из будущего. Так что соси в углу молча.
Людовик натурально обиделся, закричал, что Жоффрей – колдун, еретик, и его непременно нужно люто пытать, а потом сжечь на Гревской площади.
Ну, дурное дело – нехитрое. Пытали люто да сожгли.
И дворец отобрали, чтобы Анжелике некуда было податься, окромя спальни Людовика.
Но Анжелика была очень гордая. Она сбежала и шлялась по Парижу, пока не свалилась с ног на каком-то сеновале…
Проснулась она от того, что кто-то уже пятнадцать страниц ласкает ее нежные розовые соски.
- Ты кто? – спросила Анжелика.
- Я поэт-песенник, - ответил поэт-песенник, - и еще сатирик. Я пишу по лесное солнышко, а также мерзкие злобные пасквили на действующую власть, переписываю их тысячу раз и приклеиваю к заборам.
- А зачем ты ласкаешь мои нежные розовые соски? – спросила Анжелика.
- Потому что я увидел тебя, такую прекрасную спящую красавицу, и очень сильно полюбил.
- Поэт, значит, - задумчиво протянула Анжелика, еще пару страниц понаблюдала за тем, правильно ли он ласкает ее нежные розовые соски, и потом тоже очень сильно полюбила его.
Но их счастье продлилось совсем недолго, потому что поэта арестовали за злобные мерзкие пасквили на действующую власть и без разговоров отправили на гильотину. Нечестно поступили с поэтом. Подумаешь – пасквили. Вот если бы его за солнышко лесное на гильотину – это я бы еще поняла, но за пасквили… ужасный век.
Тут Анжелика заплакала, снова отправилась слоняться по улицам, обезумев от горя, и забрела в какой-то совсем уже премерзкий парижский район, навроде Троещины или южного Бруклина. Там обитали всякие однорукие бандиты, безногие проститутки и очень, очень страшные уроды для цирка. Кунсткамера, короче, только все живые.
Впрочем, живые – это только пока. До зимы там почти никто не дожил, но это я вперед забежала.
Итак, представьте себе, забредает шестнадцатилетняя блондинка с упругой грудью в такой район. Что будет? Правильно – все хотят ласкать ее нежные розовые соски. Можно за деньги, но желательно без.
И кончила бы наша Анжелика плохо, если бы ее не приметил самый главный бандит. Самый главный бандит был очень умный, очень красивый, очень опасный и очень-очень благородный. Такой Саша Белый, только Николя.
- Помнишь меня? – спросил он Анжелику.
- Бабушка, ты? – неуверенно прошептала она.
- Нет, - говорит самый главный бандит, - я не бабушка, я Николя, мы с тобой в детстве в доктора играли, помнишь?
- Ой, - сказала Анжелика и очень обрадовалась, - конечно помню, ты еще доставал мне фенозепам.
- Правильно, - улыбнулся самый главный бандит, посмотрел прямо в зеленые глаза Анжелики и очень сильно ее полюбил. – А ты сможешь полюбить меня тоже? – спросил он секунду спустя.
Анжелика ничего не ответила, но выразительно посмотрела на свои нежные розовые соски. Самый главный бандит понял ее правильно, и через двадцать страниц она полюбила его тоже.
Таким образом Анжелика стала самой главной у бандитов и все ее уважали. Пока в одной из стычек милиционеры не убили ее любимого Николя прямо насмерть.
На этом месте издатели сказали авторам: «Жесть, давайте печатать. Ну а то, что у Анжелики не осталось теперь другого выбора, кроме страшного – вернуться снова в Версаль, наши читатели узнают из следующей вашей книжки на пятьсот тысяч знаков».
***
- Вот такая история, - сказала я.
- Ааааа, - всхлипнула Оля.
А Стоечко, утирая слезы, полез в сеть и выкачал все книшки праанжелику. Кажется, их тринадцать.
Ну вот.
Подучу матчасть и буду пересказывать по одной.
А то вы всё читаете своего Прачетта, как лохи, и ничего не смыслите в настоящей любви. 2
Бабье слово – кремень.
Сказала – сделала.
Часть вторая
Анжелика и король
Своего мужа – маркиза дю Плесси-Бельера – Анжелика ненавидела лютой ненавистью. Потому что он был очень красивый, очень богатый, очень маршал Франции и очень ее любил. Какие ж нервы такое выдержат? Мои бы – вот точно не. И все бы ничего, но мужа своего Анжелика не только яро ненавидела, но и страстно любила.
Это потому, что если в нормальной женщине обязательно есть одна загадка, то у нашей героини их было целых три – две нежно-розовые и одна на всю голову.
Казалось бы, делу осложняться некуда, но оно осложнялось. Тем, что Анжелика заставила маркиза на ней жениться, а он очень не хотел, ну, вы знаете, как это бывает. Но она заставила, потому что хотела попасть в Версаль и отомстить королю – явспомнилаегопорядковыйномер – Людовику Четырнадцатому за графа Жоффрея де Пейрака, которого, как все мы помним, пытали люто, а потом сожгли на Гревской площади.
А единственный по тем временам способ попасть в Версаль состоял в том, чтобы женить на себе кого-то, кто страшно этого не хочет. Второй вариант – пройти третий «Myst» без солюшна – Анжелике не подошел, потому что у нее был маленький винт, несмотря на огромные зеленые глаза и нежные розовые соски.
- Я на тебе никогда не женюсь, - весело пропел маркиз на мотив «Марсельезы».
- В нашем лучшем из миров нет ничего страшнее, чем месть отвергнутой женщины, - отчеканила Анжелика в ритме «Simon says».
Ну, тут Филипп дю Плесси задрожал, скрипя зубами женился и поклялся превратить жизнь молодой супруги в настоящий ад. А клятва маршала Франции священна, как рейтинг Яндекса, посему бил он прекрасную Анжелику смертным боем, запирал в монастыре, трахал в извращенной форме (ибо в монастыре не положено), не дал денег на Хануку и – что уже вообще ни в тын, ни в ворота – ни разу не приласкал ее нежные розовые соски. Собака на сене.
Кроме того, маркиз дю Плесси не пускал жену в Версаль, а на вопросы недоумевающего короля отделывался байками о сезонной депрессии и затяжном ПМС.
Но Анжелика была очень находчивая, поэтому она мужа перехитрила, явилась на королевскую охоту в рубище и при всем честном народе заявила – мол, здрасьте, Ваше Величество, мой муж меня отчаянно ревнует и поэтому не пускал на встречу с вами, представляете, какая он трогательная пуся?
Все весело засмеялись, а король потрепал маркиза по холке и поинтересовался: «Шура Филя, где вы у нас числитесь? В бухгалтерии? В вооруженных силах? Так вот было бы неплохо, если бы вы, кроме общественной деятельности, иногда занимались своими прямыми обязанностями».
- Так войны ж нет, - удивился маркиз.
- Ну, это только пока, - мягко улыбнулся Король-Солнце и сделал так, чтобы была война.
Филипп дю Плесси-Бельер оседлал свой верный серый в яблоках танк и помчался надирать задницу Вильгельму Третьему Оранскому.
А Людовик вздохнул страстно, немного поласкал Анжеликины нежные розовые соски на семидесяти страницах, но тут пришла страшная весть о том, что маркиза немножко ранило пушечным ядром в шею, и он от этого умер, потому что голову так и не нашли.
Анжелика горько заплакала слезами, холодное небо над Францией заплакало дождем, и я заплакала тоже прямо в соплях. А кто сейчас не заплакал вместе со мной, Анжеликой и небом, тот суть тварь бездушная, иди и читай свой «Майн Кампф» дальше.
Итак, наша божественная героиня отчаянно рыдала долгие месяцы, но потом случайно взглянула в зеркало и осознала, что изящный нежно-розовый от слез носик прекрасно гармонирует с ее… ну, вы понимаете. Тогда она обрадовалась, сняла траур и немедленно стала консулом Франции на Кипре.
Это потому, что у нее кроме нежных розовых сосков был еще прекрасный мощный головной мозг, хотя, казалось бы, к чему эти излишества?
***
Однажды король Людовик давал в Версале дипломатический обед – шведский стол, соки и кола инклудид. К нему приходили разные послы, и каждый приносил какой-то оригинальный подарок, например, книгу.
Прием послов шел своим протокольным чередом, но когда украинский гетман Дорошенко подарил королю Франции шкуру белого медведя и живого сибирского тигра, я всерьез испугалась, что сейчас прилетят инопланетяне.
Но инопланетяне не прилетели, равно как и посол Персии, которого все очень ждали, потому что хотели подписать договор о поставках шелка для трусов. С какого такого перепугу французский король покупал шелк у персидского шаха Анна и Серж Голон умалчивают, но мы читаем самую красивую историю любви за всю человеческую историю и не будем доебываться до таких мелочей.
Король воскликнул: «Господи!».
Король сказал: «Обожемой!».
Король схватился за голову: «Опять придворные дамы напялят эти гадские ситцевые панталоны от пупка до середины бедра»…
- Нивапрос, - загадочно подмигнула левым нежным розовым соском прекрасная Анжелика и велела седлать коня.
***
Персидский посол Бактериари Бей обнаружился на окраине Парижа, где внимательно наблюдал за колесованием еретика, делая пометки в своем карманном блокнотике «Пытки народов мира».
- Здравствуйте, товарищ персидский посол уважаемый, - по-восточному поздоровалась прекрасная Анжелика, - мне нужно с вами поговорить.
- Я занят, - буркнул он, не отрываясь от еретика.
- Можно у вас дома, - равнодушно добавила прекрасная Анжелика.
Посол повернул голову, и через пятнадцать минут они уже возлежали на мягких подушках в роскошном отеле.
Анжелика видела в глазах уважаемого персидского посла готовность ласкать ее нежные розовые соски целую вечность, но интуитивно не дала. И, надо сказать, совершенно правильно сделала, ибо лично я как-то дала одному человеку по фамилии Бей, так потом девять лет жизни псу под хвост.
Так вот, как только Анжелика персидскому послу не дала, он немедленно начал видеть в ней личность. И согласился поторговаться за шелк.
Спустя несколько часов отчаянной торговли, Анжелика эмпирическим путем пришла к выводу, что арабы и евреи – это таки один народ. Но осиная талия, золотые локоны и огромные зеленые глаза взяли свое, посол договор подписал, а благодарный король низвергнул всех своих фавориток прямо в тартарары, и вы, я так полагаю, строго судить его не станете.
Фаворитки дружно осерчали зело крепко и принялись отсылать прекрасной Анжелике пироженки с ядом до востребования, но все время получалось так, что вороватые слуги и собачки пироженки тырили, чтобы есть. И помирали в муках, и это справедливо, ибо восьмая заповедь.
А король, тем временем, пригласил божественную Анжелику на необитаемый остров, где им никто не помешает, потому что нету роуминга.
«Его глаза пожирали ее фарфорово- белую кожу, щеки, похожие на спелые персики, чувственные губы. Небрежным движением она поправила выбившийся на виске локон, и король почувствовал зов плоти. Казалось, каждой порой тела она излучала теплоту жизни. Он инстинктивно протянул руки и привлек ее к себе…»
И тут она как ахнет: «Ваше Величество, как вам не стыдно, вы же женаты!».
Людовик капельку удивился и говорит: «Вы чо – с дуба рухнули, душа моя?».
А божественная Анжелика тут ему всё и вываливает – мол, вы убили моего мужа, я вас ненавижу, теперь вы меня любите, жить без меня не можете, но никогда-никогда не получите, ибо нехуй.
- Ненене, - говорит король, - я его потом помиловал, вы чо? А на Гревской площади сожгли чучелко Нострадамуса. Или даже самого Нострадамуса, а то надоел. Так что жив твой Жоффрей, милая Анжелика, а теперь закрой глаза и открой рот.
Анжелика упала в обморок от счастья и молвит:
- Теперь точно не дам, я, между прочим, мужу верна, а все эти отвратительные слухи распускают подлые завистники нашей чистой любви.
Вот так сказала прекрасная Анжелика и ушла в ночь.
***
«Придет день, когда она отыщет его и с плачем припадет к его груди. Она не могла уже вспомнить ни его лица, ни голоса, но протягивала к нему руки сквозь пропасть долгих и мрачных лет. Ее глаза устремились в глубину небес, где верхушки деревьев под легким ветром раскачивались, словно водоросли в морской пучине.
И вне себя от радости и вспыхнувшей надежды она крикнула в эту темноту:
— ОН НЕ УМЕР! ОН НЕ УМЕР!»
А в следующем выпуске, дорогие малыши, мы поговорим о гареме, халифате и новых Анжеликиных пер аспера ад астра, что в переводе означает, разумеется: «нежные розовые соски». 3
Часть третья
Неукротимая Анжелика
Итак, как все мы помним, прекрасная Анжелика королю Франции Людовику Четырнадцатому не дала. Потому что решила дать своему мужу Жоффрею де Пейраку. Ну так, чисто для разнообразия. Дело, правда, осложнялось тем, что Жоффрей вроде бы уже лет десять как умер, но когда душа настоятельно требует дать мужу, то всё это мелочи, вы уж мне поверьте.
- Я перекрыл все выходы из Парижа, и вы никуда не поедете, - обижено заявил король. - Потому что Средиземное море опасное, вы обязательно попадете в плен к туркам, берберийцам и пиратам, а эти грубые мужланы совершенно не умеют ласкать нежные розовые соски, и ваша трепетная цитадель через неделю лопнет от амортизации.
- Боюсь аж писаюсь, - ослепительно улыбнулась прекрасная Анжелика и сбежала из города тайными тропами парижского Сопротивления.
Ибо ничто не может остановить женщину, которая решила дать своему мужу.
***
Королевская эскадра под предводительством маршала де Вивонна готовилась выйти в поход из Марселя.
Маршал де Вивонн был толстый, добродушный и голубоглазый, а его крупный нос, длинные пальцы и прочие косвенные признаки недвусмысленно намекали нашей героине, что она с ним договорится.
- Возьмите меня покататься на кораблике, - взмахнула ресницами прекрасная Анжелика, - а я вам дам две тысячи ливров и покажу один розовый сосок.
Де Вивонн икнул и предложил свой вариант – одну тысячу ливров и два розовых соска. А потом они сторговались на вообще без денег, два соска и потаенный грот опционально, так что Анжелика даже немного сэкономила.
- Баба-яга против, - неожиданно заупрямились матроссы, - самочка на корабле – к несчастью.
- Я буду загорать на палубе топлесс, - пообещала Анжелика, и баба-яга немедленно стала «за».
Однако матросы были правы – по дороге на них напали пираты, всех наших убили, а Анжелику похитили. Потом на пиратов напали другие наши, и Анжелику освободили. Потом новые пираты напали на других наших, Анжелика снова оказалась в плену, и так раз пятнадцать с пятьдесят девятой страницы по сто восьмую.
- Надоело, - заявила прекрасная Анжелика очередному пирату на сто девятой странице, – у меня глубины моего естества уже побаливают.
- Не решайте проблемы своего естества за мой счет, - фыркнул очередной пират. - Я – маркиз д'Эскренвиль, Гроза Средиземноморья.
И в каюту ее потащил.
Ну, Анжелика, понятно, закричала: «Нет, нет, вы не посмеете!». Ну так, чисто для затравки. А флибустьер зарычал, как Каштанка, и на пол ее повалил.
- Подумаешь, Гроза Средиземноморья, - думала Анжелика, ритмично постукиваясь головой о переборку, - сантиметров четырнадцать.
***
Анжелика, как все, конечно, помнят, была консулом Франции в Кандии. Я во второй части писала, что Анжелика была консулом на Кипре, но вы это в голову не берите. Я перепутала, что неудивительно, поскольку в книжках про любовь очень много про географию. На самом деле Кандия – это Крит, и вы теперь не перепутаете, ибо у меня есть Гугль, а у вас есть я.
- Куда мы плывем? – спросила Анжелика пирата, вырывая у него из рук свои нежные розовые соски поочередно.
- В Кандию, - говорит пират.
- Хихих, - обрадовалась Анжелика, - а я там консулом.
- Зашибись! - пират обрадовано взмахнул нефритовым стержнем, - значит, на рынке за тебя раза в три больше дадут.
- Вы что, - Анжелика с перепугу втянула свои нежные розовые соски в плечи, - продать меня кому-нибудь собираетесь?
- А ты думала, я тебя собираюсь кому-нибудь подарить? – фыркнул маркиз д'Эскренвиль и принял позу «дикий вепрь переплывает Брахмапутру верхом на горной лани».
***
В темнице, куда попала Анжелика перед торгами, ее соседками оказались две рабыни с опытом – из Украины и из Армении.
- Не вздумай брыкаться, - предупредили они, - а то тебя поцарапают кошкой.
- Чем? – не поняла наша героиня.
- Ну, тут есть такие специально обученные кошки. Они расцарапывают твои нежные розовые соски и высасывают мозг, как Ктулху.
- Куда смотрит Интерпол? - возмутилась прекрасная Анжелика и, не брыкаясь, отправилась на прилавок.
- Анжелика! - заорал распорядитель, сбрасывая с нашей героини покрывало за покрывалом, - прекрасная свежая Анжелика с нежными розовыми сосками! Танец, орал, игрушки, классика…
В зале зашумели.
- И анал еще, - поколебавшись, добавил распорядитель.
- Ты охуел? – поинтересовалась Анжелика.
Но тут кто-то предложил за нее сумму, равную двум боевым галерам, и распорядитель умер от счастья.
Этим кто-то оказался знаменитый средиземноморский пират Рескатор в плаще и в маске. Он покормил Анжелику едой и подарил бусики. Она прониклась, достала было свои нежные розовые соски, но потом передумала, сожгла кыбеням кандийский порт и сбежала.
По дороге ее снова похитили и отвезли в гарем марокканского султана Мулея Исмаила.
***
- Душа моя, - сказал Анжелике верховный евнух Осман Фераджи, - ты должна влюбить в себя султана, и тогда мы вместе спасем нашу Галактику.
- Не могу, - вздохнула прекрасная Анжелика, - я холодна, как ядро мелкого астероида, и у нас ничего не выйдет.
- Ты не любишь, когда тебя пронзает горячее копье могучего воина? - отчаянно воскликнул евнух.
- Понимаешь, - доверительно сказала прекрасная Анжелика, - у женщин нет фазы рефрактерности, им не знакомо ощущение полной физиологической разрядки, а женское удовлетворение от полового акта лежит целиком в области психологии.
- Хуйня какая-то, - заявил верховный евнух и подсунул Анжелике молодого горячего симпатичного араба.
Тут уж наша героиня, разумеется, не устояла, а кто бы на ее месте – да?
Молодого горячего симпатичного араба немедленно казнили головой в костре, а находящейся в фазе рефрактерности Анжелике не было отныне никакого доверия.
***
В гареме Осман Фераджи сообщил Анжелике, что если та не перестанет караулить султана с кинжалом в руке, то ее будут пытать страшными пытками, и наглядно продемонстрировал – какими.
А там всех действительно пытали страшными пытками. Очень страшными, мне даже кошмары снились. Правда, потом я подставила на место мучеников содержимое своего бан-листа, и поняла, что нету у берберийцев нифига фантазии.
Но, в целом, обстановка в гареме к неге не располагала, поэтому неукротимая Анжелика сговорилась с предводителем рабов Коленом Патюрелем и сбежала в еврейский квартал прятаться.
Потом их кто-то выдал, они сбежали и оттуда, а еврейские погромы продолжаются до сих пор.
***
Долгие недели Анжелика и Колен Патюрель пробирались через пустыню к морю. Они страшно страдали без воды и еды, а Анжелику потом еще и змея укусила. Прекрасная Анжелика очень расстроилась, перетянула ногу пояском чуть выше укуса и пошла к спутнику жаловаться.
- Это всего лишь египетская кобра, - молвил Колен Патюрель, - ну та, которая укусила Клеопатру, помнишь? Так что не волнуйся, дорогая, нам идти-то осталось месяца полтора всего.
Потом он раскалил на огне нож и отрезал Анжелике полноги. А она (Анжелика, не нога) его (Колена, не нож) немедленно полюбила.
(примечание: если вас укусит египетская кобра, никогда не делайте так, как наши герои, – нужно без всяких жгутов обеспечить месту укуса максимальную неподвижность, прихватить с собой змею для опознания и быстренько дуть в ближайший госпиталь).
Итак, Анжелика Колена немедленно полюбила. А потом она полюбила его еще раз. И еще раз. Потом они пару километров прошли и снова. Пока на двести шестьдесят восьмой странице они, наконец, не докатились до побережья и осадного испанского гарнизона.
- Любимый, - закричала прекрасная Анжелика, - мы свободны!
- Никакой я тебе не любимый, - проворчал предводитель рабов. – Ты знатная дама, а я – моряк из Нормандии. Фу, какой мезальянс.
И ушел, не попрощавшись.
Анжелика немного поплакала, спрятала свои нежные розовые соски и пошла к консулу.
- Здрасьте, - заявила она с порога, - я – главное потаенное желание нашего короля, дай Бог ему крепкого здоровья и мертвых англичан, так что немедленно доставьте меня в Версаль.
- Топай отсюда, грязное хромое чучело, - вежливо ответил консул, - придумают тоже…
- Ах так, - возмутилась прекрасная Анжелика, обнажила свои нежные розовые соски и сделала консулу глубокий, ну например, реверанс.
- Маркиза дю Плесси-Бельер, - прошептал потрясенный консул.
- То-то же, - удовлетворенно сказала прекрасная Анжелика, поднимаясь.
- Сударыня, - консул поправил гульфик и откашлялся, - вы арестованы…
Занавес. 4
Часть четвертая
Пока не началось, я должна хотя бы тезисно сообщить, что все это время у Анжелики были дети. Так что я сейчас быстренько расскажу о детях, пока они не выросли и не отправились мстить мне за мать их.
Итак, у прекрасной Анжелики от графа де Пейрака было два сына. Кантор и Флоримон.
Кантор был очень прекрасный, но плохо кончил. Он отправился в Средиземное море искать папу и утонул.
Флоримон был совсем прекрасный, но кончил еще хуже. Он учился в школе и поступил в колледж.
От маркиза дю Плесси-Бельера у Анжелики был сын Шарль-Анри. Он был еще совсем маленький, но уже трудился при дворе Людовика пажом по пятьдесят часов в неделю, а стране, где плюют на КЗоТ, непременно грозит Французская революция, поэтому плохо кончил уже Людовик, но это, конечно, было уже сильно потом.
А теперь поехали:
Бунтующая Анжелика
Людовик Четырнадцатый был страшно недоволен Анжеликой. Она, как все мы помним, сбежала из дворца гулять в Африку и искать мужа, оставив короля с восставшим естеством. Поэтому эти три года Людовик ходил по двору, стыдливо прикрывшись ладошкой, и весь Версаль ржал над его объяснениями, что, это, мол, просто прогрессивные французские ученые перевернули гравитационную ось. Но сейчас арестованную Анжелику везли в Париж, и Король-Солнце предвкушал сатисфакцию.
По дороге прекрасную Анжелику допрашивали, тестируя на толерантность к действующей власти. Один из тестов случайно оказался на беременность.
- Ойбля, - подумали конвоиры. – Сейчас она попросит черешенки и скажет, что ей страшно.
- Мне страшно, - сказала прекрасная Анжелика, - не найдется ли у вас немного…
- Не сезон! – пресекли конвоиры.
- Тогда остановите карету, - сказала наша героиня, - сейчас здесь будет немножко очень грязно.
Конвоиры были всего три месяца, как из химчистки, поэтому страшно перепугались и затормозили чересчур резко. Карета перевернулась, прекрасная Анжелика стукнулась головой и немедленно быть беременной перестала.
Я, признаюсь, поначалу не очень поняла, почему беременность оказалась у нее в голове, но потом подумала, что ну мало ли в какое место воздавал хвалу Анжеликиной красоте затейник Колен Патюрель?
Конвоиры решили, что раз такое дело, то Анжелика теперь непременно умрет, и они, пожалуй, не станут везти прекрасную пленницу в Бастилию, где и без того паршивая статистика. Поэтому они забросили Анжелику в ее же собственное поместье, перекрестились, повздыхали и поспешили в «Мулен Руж», чтобы прикоснуться к вечному.
***
Через некоторое время стало ясно, что помирать прекрасная Анжелика не собирается, поэтому король прислал к ней в провинцию Пуату полк своих лучших солдат и е-мэйл.
В письме говорилось о том, что их величество желают, дабы строптивица прошла вся в черном по коридору на глазах у всего двора, приблизилась к монарху вплотную, опустилась на колени и широко открыла рот, чтобы произнести клятву вассала. «А не то», - писал король, - «я заберу у Шарля-Анри все фамильные владения, а Флоримона велю оставить в колледже на второй год».
- Какая низость! – подумала Анжелика и ответила, что ей нужно немного подумать, всего шесть месяцев до первого сентября.
- Говновопрос, - ответил Людовик, который, в сущности, был очень покладистый король Франции.
А Анжелика начала судорожно теребить свои нежные розовые соски, соображая, чем бы таким полезным занять монарха, чтобы он перестал думать о глупостях.
- Люди мира, на минутку встаньте, - окликнула она своих слуг.
- Хайль Анжелика, - отозвались слуги и на минутку встали.
- Люби друзи, - сказала прекрасная нимфа. – Вы, конечно, заметили, что в нашем поместье разместился бравый драгунский полк. Ну, это те люди, которые жгут ваши посевы, бьют детей, читают лирушечку и насилуют ваших жен. Так вот. Все эти люди – католики. А вы – протестанты. Чем не повод для конфликта? Так что берите свои вилы и вперед.
- Ну, - замялись слуги, - они же все-таки лучшие королевские солдаты. Нам как-то неловко.
- Они – католики, - напомнила прекрасная Анжелика и включила эрудицию, - они признают власть Папы, почитают святых и поклоняются культу Богородицы. Фу.
- Фу, - согласились слуги и взялись за вилы.
Вот так и стартовала кровопролитная война между католиками и гугенотами, если кто не знал.
***
Вскоре бунт распространился не только по всей провинции Пуату, но и за ее пределы. Анжелика покачивала нежными розовыми сосками перед бравым драгунским полком, а они за это рассказывали ей все свои самые страшные тайны: о том, что им иногда хочется померить женское белье и о том, где будет следующая засада на еретиков.
Все новости прекрасная Анжелика немедленно передавала главарю бунтовщиков – герцогу де Ламориньеру, который считал всех женщин грешницами (какая глупость!) и, соответственно, ждать от него умелых ласок нежных розовых сосков не приходилось.
Но, и вы уж мне поверьте, в жизни каждой женщины иногда случаются такие моменты, когда тебе важно не столько качество ласкания сосков, сколько сам факт.
В общем, Анжелика и герцог сработались.
Но потом случилось страшное: король узнал, что златокудрая прелестница есть не только пятый номер чуть пониже ключиц, но и пятая колонна в его стане. Он осерчал зело крепко и прислал в Пуату сразу десять бравых драгунских полков. Те приехали, быстро всех убили, а Анжелику положили прямо на пол в коридоре и, разумеется, ни один из них не успел ничего поласкать, потому что очередь сзади поторапливала.
***
Когда Анжелика очнулась, она собрала жалкие остатки гугенотов и ушла с ними в лес за грибами и жить.
Жили они в лесу долго и счастливо, пока в один прекрасный день Анжелика не додумалась, что у нее такой большой живот вовсе не потому, что она с вечера ежиков переела.
- Ой, - подумала Анжелика и побежала к страшной колдунье, которая умела решать проблемы под местным наркозом.
- Ты что – не любишь его отца? – поинтересовалась страшная колдунья.
Анжелика вдумчиво перебрала в голове десять бравых драгунский полков и решила, что, пожалуй, никого из них она не любит, а их встреча была ошибкой.
- Но, - сказала страшная колдунья, - уже немного поздно. Тебе уже рожать пора.
- А, - сказала Анжелика, - ну ладно.
И стала рожать.
- На, - сказала ей колдунья через пару часов, протягивая сверток. – Носи на здоровье.
- Оно бесполое, – констатировала Анжелика.
- Эм, - отозвалась колдунья, - ну, не то чтобы совсем…
- Но, - возмутилась Анжелика, - оно же без пола!
- Оно девочка, - заметила колдунья.
- И, - осторожно спросила прекрасная Анжелика, - все девочки такие?
- Увы, - кивнула страшная колдунья.
- Хреново быть девочкой, - к пятому тому сообразила наша героиня, но колдунья уже неслышно покинула пещеру и ушла молить друидского бога Дагду о том, чтобы институт карательной психиатрии изобрели на пару веков раньше.
***
Поскольку ребенок навевал прекрасной Анжелике тягостные воспоминания, она отчаянно пыталась от него избавиться. То бросала в лесу, то относила в приют, то водила в планетарий, но девочка неизменно, как бумеранг, возвращалась к Анжеликиным прекрасным соскам, чтобы кушать.
В конце концов, наша прекрасная героиня плюнула, смягчилась и назвала ребенка Онориной. Как по мне, так гуманнее было бы отдать в приют…
Остатки былой протестантской армии умилились, научились делать «козу» и в перерывах между спусканием под откос вражеских эшелонов зачастили с вылазками в город, чтобы тырить памперсы.
- Скажи «ма-ма», - говорили девочке грязные бородатые гугеноты.
- Кровь, - говорила Онорина, изящно грассируя.
Кровь по-французски «Le sang», но Онорина все равно грассировала, потому что картавый ребенок умиляет взрослых аж до неба, и они соглашаются купить «Киндер».
Эта идиллия длилась бы вечно, если б очередной конвой с памперсами не оказался вооруженным до зубов.
В результате стычки всех Анжеликиных спутников повесили за шею вдоль дороги (И так, поверьте, будет с каждым, кто ворует государственные подгузники или не ставит копирайты на тексты праанжелику).
Между прочим, нашу божественную героиню сперва тоже хотели повесить, но потом пригляделись к ее нежным розовым соскам и сжалились. Поэтому Анжелику просто долго били палками по пяткам, а потом выжгли ей на плече красивое клеймо по лекалам Маргариты Тереховой.
- Вы совершенно не умеете обращаться с женщинами, - фыркнула Анжелика. – И, между прочим, зря стараетесь – впереди еще восемь томов, так что сейчас все равно кто-нибудь внезапно войдет, чтобы спасти меня.
(входит метр Габриэль)
- Здравствуйте, - говорит метр, - я протестант и ищу тренажер для подавления плоти. Можно всех посмотреть?
- Куда мы едем, к вам или в гостиницу? – деловито спросила Анжелика полчаса спустя.
- Ко мне, - ответил он, - в Ля-Рошель.
- Ага, - кивнула Анжелика, настраивая GPS-навигатор.
- Кстати, - поинтересовался метр, - а почему ты им не сказала, что ты – католичка? Тогда тебя не стали бы бить палками и жечь клеймом, а мягко пожурили бы и дали много денег.
- А что, - встрепенулась нежными розовыми сосками прекрасная Анжелика, - можно было?
Но метр Габриэль не ответил, потому что резко сосредоточился на подавлении плоти.
***
В Ля-Рошели Анжелика работала служанкой у метра Габриэля, и ее нежные розовые соски совершенно огрубели от тяжелой работы.
Чтобы хоть как-то развлечься, она ходила на запрещенные гугенотские собрания, на одном из которых великий путешественник-протестант рассказывал, как натянуть презерватив на глобус.
Великий путешественник красочно расписывал американское великолепие, стыдливо умалчивал о Буше и лысой Бритни, а на все вопросы отвечал однозначно: «Надо ехать».
- Ну а чо? – думала прекрасная Анжелика, вглядываясь в морскую даль. – Если верить одной девочке Саше из будущего, то на Карибах очень гостеприимные и знающие толк в нежных розовых сосках люди, особенно, если ты – блондинка из Европы.
Осталась сущая ерунда – найти транспорт.
Анжелика еще раз вгляделась в морскую даль, и вдруг ее нежные розовые соски затуманились – к берегу приближался корабль пирата Рескатора.
- Рояль в кустах, - поморщилась Анжелика, - кто писал сценарий?
Но потом решила не вредничать и действовать в заданных условиях.
- Здрасьте, - сказала она, поднимаясь на борт, - а пират Рескатор дома?
- А вы ему кем будете? – спросили другие пираты.
- Я ему буду братец названый, - хихикнула прекраснейшая из смертных.
Пираты помрачнели.
- Шучу, - поспешно исправилась она. – Я та самая рабыня, за которую он в Кандии отдал тридцать пять тысяч ливров, а она потом сожгла его корабль и убежала.
- И, - ошалели пираты, - что же ты тут делаешь?
- Не поверите, - вздохнула Анжелика, - извиняться пришла.
***
- Здравствуй, Анжелика, - сказал пират Рескатор.
- И вам не хворать, - кивнула она.
- Глаголь, - приказал он.
- Я это. Ну в общем. Мне в Америку нужно. Не подбросите?
- Подбросить? – уточнил пират. – Вас? В Америку?
- Не только меня, - торопливо добавила Анжелика, - еще три с половиной сотни ля-рошельских гугенотов, а то им тут опасно… Почему вы молчите?
- Потому что я в ахуе, - честно ответил пират.
Он стоял перед ней, как статуя. Такой высокий, худой, черный и в ахуе.
«Кого-то он мне напоминает», - подумала Анжелика. – «Может, Цоя?».
- Интрига затянулась на три тома, на три с половиной миллиона знаков, и я уже, если честно, подустал, - сказал Жоффрей де Пейрак, снимая маску.
- Здравствуй, милый, - улыбнулась Анжелика, - ты хлеб купил?
- Ой, - растерянно пролепетал граф и вроде бы даже стал меньше ростом. – Я забыл.
- Я говорила тебе утром, - с нажимом произнесла прекрасная Анжелика.
- Но это утро было пятнадцать лет назад, - заискивающе забормотал Жоффрей де Пейрак.
- Я, - холодно произнесла Анжелика, - между прочим, не так часто тебя о чем-нибудь прошу.
- Я забыл, потому что меня сожгли на Гревской площади! – возопил псевдопират.
- Записывать надо, раз голова, как биде, - возмутилась прекрасная Анжелика, и если вы – женщина, то строго судить ее не станете. А если вы – мужчина, то есть нечто нездоровое в том, что вы так внимательно читаете пересказ дамского романа.
- Ну полно, - примирительно сказал Жоффрей, - давай я поласкаю твои нежные розовые соски руками и ротом.
- Ишь чего удумал, - запротестовала Анжелика, разрывая на груди корсет. – Только не шуми, а то ребенка разбудишь.
- У тебя есть ребенок? – подозрительно спросил граф. – Ты что – мне изменяла?
- Да как же тебе не стыдно? – заплакала прекрасная Анжелика. – Разве я хоть раз давала повод так думать?
- И то верно, - согласился граф. – Ну, иди же скорей ко мне. Мой маленький друг хочет тепла и ласки.
«И ведь так всегда», - мысленно вздохнула прекрасная Анжелика, - «сперва они обещают ласкать мои нежные розовые соски, а потом выясняется, что у них есть маленький друг. Вот такая она – юдоль бабья».
Затемнение. Титры. Джо Дассен.
____________________
Итак, вы уже знаете содержание первых пяти томов праанжелику. Пять тяжелых томов об экономике, зоологии и ядерной физике. Но уже очень скоро, вот буквально наконец-то, вы узнаете о главном:
В следующем номере - «Анжелика и ее ЛЮБОВЬ».
Смотрите на экранах своих мониторов. 5
Часть пятая
Анжелика и ее любовь
В прошлый раз мы оставили нашу божественную героиню посреди ссоры с мужем, который внезапно оказался пиратом Рескатором, который был владельцем судна «Голдсборо», который принял на борт прекрасную Анжелику и три сотни ля-рошельских гугенотов, которые теперь хранились в темном чулане с пшеницей ниже ватерлинии.
И, как водится в добропорядочных семьях, невинная размолвка из-за некупленного пятнадцать лет назад хлеба переросла в широкомасштабные боевые действия с применением неконвенционного оружия:
-Я перенесла столько страданий, - заламывала руки Анжелика, - а ты ласкал нежные розовые соски средиземноморских дев и в ус не дул.
-Неправда, - возмутился граф, - я дул.
-Дырочкой в правом боку в процессе великого интергендерного таинства, – кивнула его прекрасная супруга.
-Не было никакого таинства, - запротестовал граф де Пейрак. – Если уж интергендерное сильно припекало, я просто пользовался руками.
О том, что левую руку звали Матильдой, иногда – Жанеттой, а правая сменила столько имен, что предпочитала отзываться на «эй ты», граф благоразумно умолчал.
-Мужские гормоны сильнее мужских рук, - вздохнула Анжелика и подумала, что эта фраза ей очень удалась и надо ее быстренько записать где-нибудь, пока не забыла.
- Что сильнее мужских рук? – не понял Жоффрей.
- Гормоны, - Анжелика ослабила корсет и обнажила нежное розовое ай-кью, - это группа биологически активных веществ, выделяемых железами внутренней секреции. Именно они заставляют твой нефритовый стержень погружаться в первый же попавшийся потаенный грот, забыв запросить санкцию у мозга.
-У меня никого не было, - отчаянно пролепетал самый опасный пират Атлантического бассейна.
-Ты хоть подпрыгивай, когда брешешь, - всхлипнула Анжелика.
-Ты у меня одна-единственная, - твердо заявил граф де Пейрак и подпрыгнул.
-Что и требовалось доказать, - процитировала Погорелова для седьмого класса прекраснейшая из смертных и принялась собирать чемоданы.
Дело, правда, немного осложнялось тем, что ни вещей, ни чемоданов, ни мамы с квартирой у Анжелики не было, но гордых носителей нежных розовых сосков никогда не смущают подобные мелочи.
В этот момент граф почувствовал, что настал час решительной контратаки.
-Кто отец твоей дочери? – заорал он.
-Десять бравых драгунских полков ее отец, - честно брякнула Анжелика, вместо сказать что-нибудь правдоподобное, например, про Зевса и золотой дождь.
Жоффрей повернулся к супруге спиной, досчитал до семисот девяносто пяти, немного успокоился и молвил ровным голосом:
-Вот за что я тебя всегда уважал, дорогая, так это за то, что ты не размениваешься по мелочам.
Но прекрасная Анжелика на провокацию не поддалась, за неимением в каюте мужа тарелок мейсенского фарфора хлопнула о палубу баллистическую ракету класса «земля-земля» и ушла жить вниз к гугенотам.
***
Смертельно раненный в голову во время побега из Ля-Рошеля метр Габриэль Берн лежал на полу ниже ватерлинии и сосредоточенно запихивал мозги обратно в череп – ему нужно было подумать.
Вера не позволяла метру ласкать нежные розовые соски, если этот процесс не был освящен брачными узами, но как развести прекрасную Анжелику на замуж, он представлял себе не очень.
- Метр, - воскликнула вошедшая Анжелика, - вы ранены!
- Пустяки, - улыбнулся Габриэль, - царапина.
- Слава Богу, - облегченно выдохнула Анжелика, поднимая что-то с пола. – Вот, возьмите. Еще кусочек вашего мозга.
- О, спасибо! – обрадовался метр. – Это нужный.
-Не за что, - кивнула Анжелика. - Принести вам пина-колладу или что вы там хотите?
-Я хочу ваш инь, - внезапно решился Габриэль.
-Но как же быть с подавлением плоти? – удивилась она.
- А продолжим подавлять, - хитро подмигнул метр Берн. – Только не в метафорическом смысле, как раньше, а наоборот. Вот, берите и давите, да покрепче... ой.
-Ничего страшного, - улыбнулась прекрасная Анжелика, - первый раз у всех быстро.
-У меня трое детей, - заметил метр.
-Тогда таки ой, - согласилась Анжелика и спешно свернула разговор, поскольку обещала детям почитать на ночь Лавкрафта.
А оставшийся наедине с группой биологически активных веществ, выделяемых железами внутренней секреции, Габриэль Берн принялся извлекать мозги обратно, мудро рассудив, что для слепой ярости они только помеха.
***
Граф Жоффрей де Пейрак aka Рескатор возлежал в своей роскошной каюте выше ватерлинии и, прикрыв черные, как маленькое платье Коко, глаза, предавался воспоминаниям:
...это какашка, собачья какашка, не суй ее в рот, Жоффрей, плохой мальчик... Нет, не то... Вот: Анжелика, прекрасная Анжелика, она ему изменяла, плохая девочка, как она могла? Всего каких-то несчастных пятнадцать лет, ах, эта женская ветренность...
В каюту постучали.
-Ты вернулась, - закричал граф, распахнул дверь и зашарил руками в поисках нежных розовых сосков.
- Я тоже люблю тебя, зая, но у меня жена и одиннадцать детей, - сказал первый помощник, аккуратно высвобождаясь из объятий капитана.
-Извини, - смутился граф, - ты чо хотел-то?
-Мне очень не нравятся эти гугеноты, - вздохнул помощник.
-Это нормально, - успокоил его Жоффрей, - тем более что у тебя жена есть.
***
-Мне не нравится этот пират, - кричал метр Берн на ежевечернем партсобрании гугенотов. – Он не отвезет нас в Санто-Доминго, а продаст в рабство, клянусь своим любимым псалмом.
Гугеноты не хотели в рабство, ибо там бабай, и потому затопали ногами так, что от внезапной качки стошнило даже ватерлинию.
А прекрасная Анжелика внимательно рассматривала в микроскоп посев паники и печально думала, что, кажется, над седой равниной моря ветер тучи собирает.
***
Корабль Рескатора мчался аки посуху, только по волнам. Супруги стояли у штурвала, и Анжелика направила свои нежные розовые соски по ветру, чтобы Жоффрею было сподручнее делать первый шаг к примирению.
-В конце концов, - издалека начал граф, - все эти годы мы двигались навстречу друг другу, как два скоростных пассажирских поезда, один из которых вышел из пункта А в пункт В со скоростью 120 км/ч, а второй – из пункта В в пункт А со скоростью 118 км/ч. И вот, наконец...
-Всем на пол, никому не двигаться, это бунт на корабле, - закричали выскочившие из-под ватерлинии гугеноты.
«Бунт на корабле – это, кажется, к несчастью», - обеспокоено подумала прекрасная Анжелика и печально посмотрела на вооруженного мушкетом Габриэля.
Известие о предательстве метра Берна было для нее таким же сильным шоком, как если бы, например, по телевизору показали прогноз погоды без спонсора.
Гугеноты повели Жоффрея на корму, чтобы убить и покормить им устриц, а Анжелика бессильно стучала кулаками в переборку, в отчаянье думая, что все эти досадные неприятности липнут к ней, как шелковый пеньюарчик к нежным розовым соскам без антистатика.
Впрочем, гугеноты Жоффрея убить не смогли, потому что он убежал и затаился в глубинах судна леопардом, а потом началась буря, как в фильме «Идеальный шторм» с Джорждем Клуни, и бунтовщикам стало сильно не до того.
Когда судно «Голдсборо» превратилось в решето «Голдсборо», протестанты приуныли и попросили помощь зала.
-Ребята, давайте жить дружно, - сказал Рескатор, вышел, усмирил бурю, а зачинщиков бунта связал, отправил в карцер и посадил на хлеб и соленую воду попой.
-Что ты собираешься с ними делать? – побледнела Анжелика.
-Повешу на рее, - пожал плечами Жоффрей, - тут так принято, если бунт.
-Но ты не сможешь! –расплакалась она.
-Почему это? – удивился граф.
-У нас не осталось буквально ни одной целой реи, так что нет другого выхода, кроме как привнести в этот жестокий мир капельку добра и всепрощения,- сказала прекрасная Анжелика, оправила смятые после бури соски и встала на колени.
Рескатор, конечно, колебался, но не мне вам рассказывать, какой силой обладает стоящая на коленях опытная женщина.
***
Песчаный берег, окруженный вековыми соснами, радовал глаз, как подписанный начальством приказ о повышении в должности.
-Мы в Америке? – спросила Анжелика.
-Пока нет, - мрачно ответил Жоффрей, - надо еще паспортный контроль пройти. Тут это сложно из-за одиннадцатого сентября.
-А что случилось одиннадцатого сентября? – заинтересовалась Анжелика.
-Пока ничего, но они готовятся.
Пассажиры и команда «Голдсборо» спустились на берег, и вокруг немедленно засуетились индейцы.
-Это мои друзья, - быстро, пока не началось, сказал вождю Жоффрей. – А я тебе, кстати, привез зеркальце и бусики.
-А кэш? – уточнил вождь.
-Само собой, - кивнул Жоффрей.
-Тогда ладно, - разулыбался вождь и велел принести трубку мира.
-Мы не курим, - неожиданно заупрямились протестанты. – Это вредно.
-Вы полагаете, что мои томагавки не убьют вас быстрее, чем рак легких? – удивился вождь, и вопрос решился сам собой.
А уже через полчаса гугеноты вырывали трубку друг у друга и травили анекдоты о том, как протестант, католик и стюардесса попали на необитаемый остров.
-Где они берут такую траву? – произнесла Анжелика фразу, ставшую впоследствии великой сетевой идиомой.
Но граф не успел ответить, потому что вождь потребовал немедленной аудиенции.
-Зачем ты звал меня, Белый-Бим-Черное-Ухо? – спросил де Пейрак.
-Звал, - сказал великий вождь, - ибо любопытно стало мне, почему вон тот Бабец-С-Золотыми-Волосами торчит возле этой мрачной стаи, когда она ни разу не из их племени, а очень даже твоя скво.
-Точно моя? – уточнил Жоффрей. – А то я сомневаюсь.
-Это называется – паранойя, - уточнил Белый-Бим. – Мой чуткий нос ошутил запах большой психиатрии.
«Ну, в конце концов, старому индейцу виднее», - подумал Жоффрей и вышел из вигвама.
- Что будет с нами? – окружили графа гугеноты-мужчины.
Но де Пейрак отодвинул их в сторону и повернулся к женщинам.
-Ваши мужья привыкли считать вас тупым и покорным стадом розавиньких овечек. Они заставляют вас носить эти уродливые чепцы, что скрывают ваши прекрасные волосы, они заставляют вас стирать и бегать за пивом во время спортивных трансляций... Разве вы заслуживаете такого? Вы – молоды, красивы, мудры, проницательны, и теперь развернетесь во всю мощь своего интеллекта в этой стране равных возможностей. Вот вам американский флаг в руки.
По нежным розовым соскам гугеноток пробежали робкие огоньки феминизма.
-Лучше бы он нас повесил, - вздохнул метр Берн.
***
Анжелика и Жоффрей прискакали на лошадках в американский дом графа.
-Так а чо за сюрприз? – спросила Анжелика.
-Сейчас увидишь, - сказал де Пейрак и указал на крыльцо.
Прекрасная Анжелика попыталась схватиться за сердце, но, едва коснувшись нежного розового соска, упала в глубокий обморок.
На крыльце забивали «козла» ее сыновья – Флоримон и Кантор, которых она давным-давно считала без вести погибшими.
Жоффрей отнес жену в дом и сгонял в маркет за нашатырем.
-А Леннон тоже жив? – спросила наша божественная героиня, едва открыв глаза.
И немедленно залепила супругу кастетом в многострадальное рыло:
- Как ты мог скрыть от меня сыновей, когда я из-за них два глаза выплакала, хорошо еще, что у меня изначально было четыре?
-Зато, - закричал Жоффрей, - я не давал всяким разноцветным маргиналам ласкать мои нежные розовые соски.
-Потому что они у тебя грубые и коричневые, - надулась она.
Анжелика и Жоффрей были очень рассержены. Они были как два диких необузданных зверя, которые тоже были очень рассержены. Но потом супруги съездили к американскому семейному психологу, и тот им очень помог потратить триста долларов за час.
А уже через полтора часа они были дома.
Анжеликины ноги сковало будто цементом, и она пала в объятия графа, как опальный мафиозный босс в Гудзон. А Жоффрей накрыл ее, как колония бактерий Staphylococcus aureus – солонину в трюме «Голдсборо».
-Как дети, ей-богу, - пожали плечами заглянувшие в окно к родителям Кантор, Флоримон и Онорина и уехали учиться в Гарвард.
А божественная Анжелика все круче прогибала поясницу, покачивала нежными розовыми сосками и думала, что все невзгоды, наконец, позади. Ее вечно суровая реальность внезапно стала простой, надежной, безопасной, и только вскрики ночных птиц да прощающихся со скальпами бледнолицых собак изредка нарушали спокойную торжественную тишину Нового Света.
__________________________
Вы думаете, на этом эпопея праанжелику закончилась? Как бы не так. На данный момент я всего лишь очутилась в сумрачном лесу. И вам придется пройти весь непростой, полный опасностей и диких страстей дальнейший путь вместе со мной, мои маленькие девиантные апологеты настояшей любви.
Продолжение следует.
Шестая не лезет, ну фиг с ней, она уже не такая веселая, но видимо в этом виноват оригинал, а не автор краткого содержания.
А знаете, из кукольных ног можно делать великолепные фортификационные сооружения в песочнице (руки тоже могут пригодится).
Ну, не то что бы у меня неправильная идентификация по половому признаку. / И ya в детстве делала себе кринолины из пледов и гуляла в ночи по дачному участку в «плаще» из белой простыни. / И когда перила крыльца изображали лошадь, ya, бывало ездила «по-женски». / И драгоценности у меня были собственнручно сделанные из медной проволоки. НО...
НО... Когда в подростковом возрасте приятельницы (это было уже после «Трех мушкетеров» и иже с ними) съезжали катушек, при помощи
Более того, ya не видела целиком не одного «анжеликиного» фильма, хотя за 5-6 минут экранного времени довольно точно смогу определю что это «анжелика», и даже прикинуть какая именно.
О чем это, да о том что на НГ казали по ТВ ту самую Ах-желику. А ya вспомнила, что данная брешь в моем образовании не так давно была изящна заделана при помощи Александры Смилянской:
Первая Вторая Третья Четвертая Пятая Шестая Ах-желики, соответственно.
А тута текстики, так на всякий случай. 1
Анжелика. Путь в Версаль.
Анжелика родилась в бедной дворянской семье, зато у нее были огромные зеленые глаза, золотые локоны до колен, осиная талия и большие крепкие груди. Очень большие, очень крепкие упругие груди с нежными розовыми сосками. Очень нежными сосками, это важно. А еще ей было шестнадцать лет, то есть – самый подходящий в то время возраст для ебли. В принципе, это и в наше время самый подходящий возраст для ебли, но тогда за это в тюрьму не сажали.
И вот однажды посватался к Анжелике один очень богатый старик и колдун Жоффрей де Пейрак. Но он хоть и старый совсем был (лет тридцать семь, по-моему), зато косой и кривой. Вернее – хромал и без глаза. И затворник еще. Прекрасная партия, короче.
Ну, Анжелика сперва наглоталась фенозепама, вскрыла вены и утопилась в графском парке, но потом смирилась, потому что главной героине произведения, в котором четыреста страниц, нельзя умирать на пятнадцатой.
И вот, значит, привозят Анжелику во дворец любителя юных тел, а там все красиво так, и фрукты-вино на столе. Анжелика, ясное дело, фрукты не жрет, вино не пьет, шашлык – пиши два – выкинула в пропасть, и все оглядывается в поисках водородной бомбы, чтобы продать свою девственность подороже.
Час проходит, другой, а старый козел все не идет.
А Анжелика проголодалась.
Еще час – виноградинку отщипнула.
Еще полчаса – глоток вина маленький.
В полночь, нажравшись фуа-гры до икоты, прекрасная, юная, но сообразительная Анжелика придвинула, чтобы никто не прорвался, к двери пуфик и легла на пуховую перину, уютно закутавшись в одеяло гусиного пуха.
А утром, прекрасно отоспавшись, направилась гулять воздушной походкой. И никого не встретила, кроме немого слуги, который позвал обедать.
Вечером муж тоже не изволил явиться.
И на следующий вечер тоже.
Итак, Анжелика кушала виноградик и фуа-гру, берегла девственность посредством пуфика, днем гуляла по прекрасному саду, а старый колдун и не думал показываться ей на глаза. Месяца через полтора Анжелика занервничала. Стала с сомнением поглядывать в зеркало, причесываться тщательнее, а фуа-гру безжалостно выбросила из рациона по причине высокой калорийности.
Ну, я долго могу рассказывать про следующий месяц, когда ей каждое утро новые брильянты с изумрудами приносили, но не буду, потому что сисадмины вас и без того уже взяли на карандаш.
Короче говоря, когда дедушка Жоффрей все-таки появился, Анжелика и сама уже сильно состарилась.
- Здрасьте, жена, - сказал Жоффрей и галантно поклонился.
- Чтоб твоя смерть к тебе так спешила, как ты ко мне спешил, - заметила Анжелика, наморщив прекрасный лобик и нежные розовые соски.
- Я, - говорит Жоффрей, - не хотел брать тебя силой. Я хотел дождаться, чтобы ты сильно полюбила меня тоже.
«Хуяссе, какой он благородный», - подумала Анжелика и сильно полюбила Жоффрея тоже.
Ночью она одернула пуфик, который привычно пополз к двери, и сняла трусики-танга.
- Не боишься? – спросил Жоффрей, прижимая ее трепетное тело к своей крепкой мужественной груди.
- Немного боюсь, - прошептала Анжелика, - я слышала, что будет больно.
- Не надо бояться, - тихо засмеялся Жоффрей, - я же тебе не какой-нибудь прыщавый малолетний мудак – твой одноклассник, я старый человек, мне тридцать семь лет, я мастер спорта международного класса по безболезненной дефлорации, так что улыбнись мне нежно, дорогая, расслабь чресла и корсет.
Затем Жоффрей медленно склонился над Анжеликой и начал неспешно (на двадцати двух страницах) ласкать ее нежные розовые соски. На двадцать третьей странице он проник в нее, она почувствовала внезапную боль и тут же рухнула в пучину наслаждения.
А потом на секунду выныривала – и снова в пучину. Выныривала и снова. Как буёк.
И жить бы Анжелике с мужем вот так конструктивно, да радоваться, если бы король Людовик Непомнюпорядковыйномер не вздумал давать бал.
А Жоффрей де Пейрак, надо сказать, был очень богатый, богаче самого короля. Потому что он был алхимик и умел получать золото даже из туалетной бумаги. И, кстати, туалетную бумагу – из золота, что в то время ценилось не меньше.
Короче говоря, Жоффрея с женой на бал позвали, а они поехали, лаская друг другу по дороге соски, и не знали, какие страшные испытания готовит им злая судьба.
Приехали они, значит, поздоровались, а король глянул на Анжеликины золотые кудри и упругие груди и полюбил ее очень сильно.
А потом, улучив момент, отвел в сторону и молвит – такие дела, душа моя, хочу поместить свой нефритовый стержень в твой потаенный грот и так каждую пятницу.
- Ты с дуба упал? – уточнила Анжелика. – Я мужа люблю.
- Да ну, - хихикнул король, - муж у тебя кривой да хромой.
- Да, - сказала Анжелика, - он кривой да хромой, но я его люблю. Доминанта его личности – прекрасная душа, а что до внешности, так ты, король Людовик Непомнюпорядковыйномер, вообще тупой длинноносый недомерок и страшный, как прошлое одной девочки Саши из будущего. Так что соси в углу молча.
Людовик натурально обиделся, закричал, что Жоффрей – колдун, еретик, и его непременно нужно люто пытать, а потом сжечь на Гревской площади.
Ну, дурное дело – нехитрое. Пытали люто да сожгли.
И дворец отобрали, чтобы Анжелике некуда было податься, окромя спальни Людовика.
Но Анжелика была очень гордая. Она сбежала и шлялась по Парижу, пока не свалилась с ног на каком-то сеновале…
Проснулась она от того, что кто-то уже пятнадцать страниц ласкает ее нежные розовые соски.
- Ты кто? – спросила Анжелика.
- Я поэт-песенник, - ответил поэт-песенник, - и еще сатирик. Я пишу по лесное солнышко, а также мерзкие злобные пасквили на действующую власть, переписываю их тысячу раз и приклеиваю к заборам.
- А зачем ты ласкаешь мои нежные розовые соски? – спросила Анжелика.
- Потому что я увидел тебя, такую прекрасную спящую красавицу, и очень сильно полюбил.
- Поэт, значит, - задумчиво протянула Анжелика, еще пару страниц понаблюдала за тем, правильно ли он ласкает ее нежные розовые соски, и потом тоже очень сильно полюбила его.
Но их счастье продлилось совсем недолго, потому что поэта арестовали за злобные мерзкие пасквили на действующую власть и без разговоров отправили на гильотину. Нечестно поступили с поэтом. Подумаешь – пасквили. Вот если бы его за солнышко лесное на гильотину – это я бы еще поняла, но за пасквили… ужасный век.
Тут Анжелика заплакала, снова отправилась слоняться по улицам, обезумев от горя, и забрела в какой-то совсем уже премерзкий парижский район, навроде Троещины или южного Бруклина. Там обитали всякие однорукие бандиты, безногие проститутки и очень, очень страшные уроды для цирка. Кунсткамера, короче, только все живые.
Впрочем, живые – это только пока. До зимы там почти никто не дожил, но это я вперед забежала.
Итак, представьте себе, забредает шестнадцатилетняя блондинка с упругой грудью в такой район. Что будет? Правильно – все хотят ласкать ее нежные розовые соски. Можно за деньги, но желательно без.
И кончила бы наша Анжелика плохо, если бы ее не приметил самый главный бандит. Самый главный бандит был очень умный, очень красивый, очень опасный и очень-очень благородный. Такой Саша Белый, только Николя.
- Помнишь меня? – спросил он Анжелику.
- Бабушка, ты? – неуверенно прошептала она.
- Нет, - говорит самый главный бандит, - я не бабушка, я Николя, мы с тобой в детстве в доктора играли, помнишь?
- Ой, - сказала Анжелика и очень обрадовалась, - конечно помню, ты еще доставал мне фенозепам.
- Правильно, - улыбнулся самый главный бандит, посмотрел прямо в зеленые глаза Анжелики и очень сильно ее полюбил. – А ты сможешь полюбить меня тоже? – спросил он секунду спустя.
Анжелика ничего не ответила, но выразительно посмотрела на свои нежные розовые соски. Самый главный бандит понял ее правильно, и через двадцать страниц она полюбила его тоже.
Таким образом Анжелика стала самой главной у бандитов и все ее уважали. Пока в одной из стычек милиционеры не убили ее любимого Николя прямо насмерть.
На этом месте издатели сказали авторам: «Жесть, давайте печатать. Ну а то, что у Анжелики не осталось теперь другого выбора, кроме страшного – вернуться снова в Версаль, наши читатели узнают из следующей вашей книжки на пятьсот тысяч знаков».
***
- Вот такая история, - сказала я.
- Ааааа, - всхлипнула Оля.
А Стоечко, утирая слезы, полез в сеть и выкачал все книшки праанжелику. Кажется, их тринадцать.
Ну вот.
Подучу матчасть и буду пересказывать по одной.
А то вы всё читаете своего Прачетта, как лохи, и ничего не смыслите в настоящей любви. 2
Бабье слово – кремень.
Сказала – сделала.
Часть вторая
Анжелика и король
Своего мужа – маркиза дю Плесси-Бельера – Анжелика ненавидела лютой ненавистью. Потому что он был очень красивый, очень богатый, очень маршал Франции и очень ее любил. Какие ж нервы такое выдержат? Мои бы – вот точно не. И все бы ничего, но мужа своего Анжелика не только яро ненавидела, но и страстно любила.
Это потому, что если в нормальной женщине обязательно есть одна загадка, то у нашей героини их было целых три – две нежно-розовые и одна на всю голову.
Казалось бы, делу осложняться некуда, но оно осложнялось. Тем, что Анжелика заставила маркиза на ней жениться, а он очень не хотел, ну, вы знаете, как это бывает. Но она заставила, потому что хотела попасть в Версаль и отомстить королю – явспомнилаегопорядковыйномер – Людовику Четырнадцатому за графа Жоффрея де Пейрака, которого, как все мы помним, пытали люто, а потом сожгли на Гревской площади.
А единственный по тем временам способ попасть в Версаль состоял в том, чтобы женить на себе кого-то, кто страшно этого не хочет. Второй вариант – пройти третий «Myst» без солюшна – Анжелике не подошел, потому что у нее был маленький винт, несмотря на огромные зеленые глаза и нежные розовые соски.
- Я на тебе никогда не женюсь, - весело пропел маркиз на мотив «Марсельезы».
- В нашем лучшем из миров нет ничего страшнее, чем месть отвергнутой женщины, - отчеканила Анжелика в ритме «Simon says».
Ну, тут Филипп дю Плесси задрожал, скрипя зубами женился и поклялся превратить жизнь молодой супруги в настоящий ад. А клятва маршала Франции священна, как рейтинг Яндекса, посему бил он прекрасную Анжелику смертным боем, запирал в монастыре, трахал в извращенной форме (ибо в монастыре не положено), не дал денег на Хануку и – что уже вообще ни в тын, ни в ворота – ни разу не приласкал ее нежные розовые соски. Собака на сене.
Кроме того, маркиз дю Плесси не пускал жену в Версаль, а на вопросы недоумевающего короля отделывался байками о сезонной депрессии и затяжном ПМС.
Но Анжелика была очень находчивая, поэтому она мужа перехитрила, явилась на королевскую охоту в рубище и при всем честном народе заявила – мол, здрасьте, Ваше Величество, мой муж меня отчаянно ревнует и поэтому не пускал на встречу с вами, представляете, какая он трогательная пуся?
Все весело засмеялись, а король потрепал маркиза по холке и поинтересовался: «Шура Филя, где вы у нас числитесь? В бухгалтерии? В вооруженных силах? Так вот было бы неплохо, если бы вы, кроме общественной деятельности, иногда занимались своими прямыми обязанностями».
- Так войны ж нет, - удивился маркиз.
- Ну, это только пока, - мягко улыбнулся Король-Солнце и сделал так, чтобы была война.
Филипп дю Плесси-Бельер оседлал свой верный серый в яблоках танк и помчался надирать задницу Вильгельму Третьему Оранскому.
А Людовик вздохнул страстно, немного поласкал Анжеликины нежные розовые соски на семидесяти страницах, но тут пришла страшная весть о том, что маркиза немножко ранило пушечным ядром в шею, и он от этого умер, потому что голову так и не нашли.
Анжелика горько заплакала слезами, холодное небо над Францией заплакало дождем, и я заплакала тоже прямо в соплях. А кто сейчас не заплакал вместе со мной, Анжеликой и небом, тот суть тварь бездушная, иди и читай свой «Майн Кампф» дальше.
Итак, наша божественная героиня отчаянно рыдала долгие месяцы, но потом случайно взглянула в зеркало и осознала, что изящный нежно-розовый от слез носик прекрасно гармонирует с ее… ну, вы понимаете. Тогда она обрадовалась, сняла траур и немедленно стала консулом Франции на Кипре.
Это потому, что у нее кроме нежных розовых сосков был еще прекрасный мощный головной мозг, хотя, казалось бы, к чему эти излишества?
***
Однажды король Людовик давал в Версале дипломатический обед – шведский стол, соки и кола инклудид. К нему приходили разные послы, и каждый приносил какой-то оригинальный подарок, например, книгу.
Прием послов шел своим протокольным чередом, но когда украинский гетман Дорошенко подарил королю Франции шкуру белого медведя и живого сибирского тигра, я всерьез испугалась, что сейчас прилетят инопланетяне.
Но инопланетяне не прилетели, равно как и посол Персии, которого все очень ждали, потому что хотели подписать договор о поставках шелка для трусов. С какого такого перепугу французский король покупал шелк у персидского шаха Анна и Серж Голон умалчивают, но мы читаем самую красивую историю любви за всю человеческую историю и не будем доебываться до таких мелочей.
Король воскликнул: «Господи!».
Король сказал: «Обожемой!».
Король схватился за голову: «Опять придворные дамы напялят эти гадские ситцевые панталоны от пупка до середины бедра»…
- Нивапрос, - загадочно подмигнула левым нежным розовым соском прекрасная Анжелика и велела седлать коня.
***
Персидский посол Бактериари Бей обнаружился на окраине Парижа, где внимательно наблюдал за колесованием еретика, делая пометки в своем карманном блокнотике «Пытки народов мира».
- Здравствуйте, товарищ персидский посол уважаемый, - по-восточному поздоровалась прекрасная Анжелика, - мне нужно с вами поговорить.
- Я занят, - буркнул он, не отрываясь от еретика.
- Можно у вас дома, - равнодушно добавила прекрасная Анжелика.
Посол повернул голову, и через пятнадцать минут они уже возлежали на мягких подушках в роскошном отеле.
Анжелика видела в глазах уважаемого персидского посла готовность ласкать ее нежные розовые соски целую вечность, но интуитивно не дала. И, надо сказать, совершенно правильно сделала, ибо лично я как-то дала одному человеку по фамилии Бей, так потом девять лет жизни псу под хвост.
Так вот, как только Анжелика персидскому послу не дала, он немедленно начал видеть в ней личность. И согласился поторговаться за шелк.
Спустя несколько часов отчаянной торговли, Анжелика эмпирическим путем пришла к выводу, что арабы и евреи – это таки один народ. Но осиная талия, золотые локоны и огромные зеленые глаза взяли свое, посол договор подписал, а благодарный король низвергнул всех своих фавориток прямо в тартарары, и вы, я так полагаю, строго судить его не станете.
Фаворитки дружно осерчали зело крепко и принялись отсылать прекрасной Анжелике пироженки с ядом до востребования, но все время получалось так, что вороватые слуги и собачки пироженки тырили, чтобы есть. И помирали в муках, и это справедливо, ибо восьмая заповедь.
А король, тем временем, пригласил божественную Анжелику на необитаемый остров, где им никто не помешает, потому что нету роуминга.
«Его глаза пожирали ее фарфорово- белую кожу, щеки, похожие на спелые персики, чувственные губы. Небрежным движением она поправила выбившийся на виске локон, и король почувствовал зов плоти. Казалось, каждой порой тела она излучала теплоту жизни. Он инстинктивно протянул руки и привлек ее к себе…»
И тут она как ахнет: «Ваше Величество, как вам не стыдно, вы же женаты!».
Людовик капельку удивился и говорит: «Вы чо – с дуба рухнули, душа моя?».
А божественная Анжелика тут ему всё и вываливает – мол, вы убили моего мужа, я вас ненавижу, теперь вы меня любите, жить без меня не можете, но никогда-никогда не получите, ибо нехуй.
- Ненене, - говорит король, - я его потом помиловал, вы чо? А на Гревской площади сожгли чучелко Нострадамуса. Или даже самого Нострадамуса, а то надоел. Так что жив твой Жоффрей, милая Анжелика, а теперь закрой глаза и открой рот.
Анжелика упала в обморок от счастья и молвит:
- Теперь точно не дам, я, между прочим, мужу верна, а все эти отвратительные слухи распускают подлые завистники нашей чистой любви.
Вот так сказала прекрасная Анжелика и ушла в ночь.
***
«Придет день, когда она отыщет его и с плачем припадет к его груди. Она не могла уже вспомнить ни его лица, ни голоса, но протягивала к нему руки сквозь пропасть долгих и мрачных лет. Ее глаза устремились в глубину небес, где верхушки деревьев под легким ветром раскачивались, словно водоросли в морской пучине.
И вне себя от радости и вспыхнувшей надежды она крикнула в эту темноту:
— ОН НЕ УМЕР! ОН НЕ УМЕР!»
А в следующем выпуске, дорогие малыши, мы поговорим о гареме, халифате и новых Анжеликиных пер аспера ад астра, что в переводе означает, разумеется: «нежные розовые соски». 3
Часть третья
Неукротимая Анжелика
Итак, как все мы помним, прекрасная Анжелика королю Франции Людовику Четырнадцатому не дала. Потому что решила дать своему мужу Жоффрею де Пейраку. Ну так, чисто для разнообразия. Дело, правда, осложнялось тем, что Жоффрей вроде бы уже лет десять как умер, но когда душа настоятельно требует дать мужу, то всё это мелочи, вы уж мне поверьте.
- Я перекрыл все выходы из Парижа, и вы никуда не поедете, - обижено заявил король. - Потому что Средиземное море опасное, вы обязательно попадете в плен к туркам, берберийцам и пиратам, а эти грубые мужланы совершенно не умеют ласкать нежные розовые соски, и ваша трепетная цитадель через неделю лопнет от амортизации.
- Боюсь аж писаюсь, - ослепительно улыбнулась прекрасная Анжелика и сбежала из города тайными тропами парижского Сопротивления.
Ибо ничто не может остановить женщину, которая решила дать своему мужу.
***
Королевская эскадра под предводительством маршала де Вивонна готовилась выйти в поход из Марселя.
Маршал де Вивонн был толстый, добродушный и голубоглазый, а его крупный нос, длинные пальцы и прочие косвенные признаки недвусмысленно намекали нашей героине, что она с ним договорится.
- Возьмите меня покататься на кораблике, - взмахнула ресницами прекрасная Анжелика, - а я вам дам две тысячи ливров и покажу один розовый сосок.
Де Вивонн икнул и предложил свой вариант – одну тысячу ливров и два розовых соска. А потом они сторговались на вообще без денег, два соска и потаенный грот опционально, так что Анжелика даже немного сэкономила.
- Баба-яга против, - неожиданно заупрямились матроссы, - самочка на корабле – к несчастью.
- Я буду загорать на палубе топлесс, - пообещала Анжелика, и баба-яга немедленно стала «за».
Однако матросы были правы – по дороге на них напали пираты, всех наших убили, а Анжелику похитили. Потом на пиратов напали другие наши, и Анжелику освободили. Потом новые пираты напали на других наших, Анжелика снова оказалась в плену, и так раз пятнадцать с пятьдесят девятой страницы по сто восьмую.
- Надоело, - заявила прекрасная Анжелика очередному пирату на сто девятой странице, – у меня глубины моего естества уже побаливают.
- Не решайте проблемы своего естества за мой счет, - фыркнул очередной пират. - Я – маркиз д'Эскренвиль, Гроза Средиземноморья.
И в каюту ее потащил.
Ну, Анжелика, понятно, закричала: «Нет, нет, вы не посмеете!». Ну так, чисто для затравки. А флибустьер зарычал, как Каштанка, и на пол ее повалил.
- Подумаешь, Гроза Средиземноморья, - думала Анжелика, ритмично постукиваясь головой о переборку, - сантиметров четырнадцать.
***
Анжелика, как все, конечно, помнят, была консулом Франции в Кандии. Я во второй части писала, что Анжелика была консулом на Кипре, но вы это в голову не берите. Я перепутала, что неудивительно, поскольку в книжках про любовь очень много про географию. На самом деле Кандия – это Крит, и вы теперь не перепутаете, ибо у меня есть Гугль, а у вас есть я.
- Куда мы плывем? – спросила Анжелика пирата, вырывая у него из рук свои нежные розовые соски поочередно.
- В Кандию, - говорит пират.
- Хихих, - обрадовалась Анжелика, - а я там консулом.
- Зашибись! - пират обрадовано взмахнул нефритовым стержнем, - значит, на рынке за тебя раза в три больше дадут.
- Вы что, - Анжелика с перепугу втянула свои нежные розовые соски в плечи, - продать меня кому-нибудь собираетесь?
- А ты думала, я тебя собираюсь кому-нибудь подарить? – фыркнул маркиз д'Эскренвиль и принял позу «дикий вепрь переплывает Брахмапутру верхом на горной лани».
***
В темнице, куда попала Анжелика перед торгами, ее соседками оказались две рабыни с опытом – из Украины и из Армении.
- Не вздумай брыкаться, - предупредили они, - а то тебя поцарапают кошкой.
- Чем? – не поняла наша героиня.
- Ну, тут есть такие специально обученные кошки. Они расцарапывают твои нежные розовые соски и высасывают мозг, как Ктулху.
- Куда смотрит Интерпол? - возмутилась прекрасная Анжелика и, не брыкаясь, отправилась на прилавок.
- Анжелика! - заорал распорядитель, сбрасывая с нашей героини покрывало за покрывалом, - прекрасная свежая Анжелика с нежными розовыми сосками! Танец, орал, игрушки, классика…
В зале зашумели.
- И анал еще, - поколебавшись, добавил распорядитель.
- Ты охуел? – поинтересовалась Анжелика.
Но тут кто-то предложил за нее сумму, равную двум боевым галерам, и распорядитель умер от счастья.
Этим кто-то оказался знаменитый средиземноморский пират Рескатор в плаще и в маске. Он покормил Анжелику едой и подарил бусики. Она прониклась, достала было свои нежные розовые соски, но потом передумала, сожгла кыбеням кандийский порт и сбежала.
По дороге ее снова похитили и отвезли в гарем марокканского султана Мулея Исмаила.
***
- Душа моя, - сказал Анжелике верховный евнух Осман Фераджи, - ты должна влюбить в себя султана, и тогда мы вместе спасем нашу Галактику.
- Не могу, - вздохнула прекрасная Анжелика, - я холодна, как ядро мелкого астероида, и у нас ничего не выйдет.
- Ты не любишь, когда тебя пронзает горячее копье могучего воина? - отчаянно воскликнул евнух.
- Понимаешь, - доверительно сказала прекрасная Анжелика, - у женщин нет фазы рефрактерности, им не знакомо ощущение полной физиологической разрядки, а женское удовлетворение от полового акта лежит целиком в области психологии.
- Хуйня какая-то, - заявил верховный евнух и подсунул Анжелике молодого горячего симпатичного араба.
Тут уж наша героиня, разумеется, не устояла, а кто бы на ее месте – да?
Молодого горячего симпатичного араба немедленно казнили головой в костре, а находящейся в фазе рефрактерности Анжелике не было отныне никакого доверия.
***
В гареме Осман Фераджи сообщил Анжелике, что если та не перестанет караулить султана с кинжалом в руке, то ее будут пытать страшными пытками, и наглядно продемонстрировал – какими.
А там всех действительно пытали страшными пытками. Очень страшными, мне даже кошмары снились. Правда, потом я подставила на место мучеников содержимое своего бан-листа, и поняла, что нету у берберийцев нифига фантазии.
Но, в целом, обстановка в гареме к неге не располагала, поэтому неукротимая Анжелика сговорилась с предводителем рабов Коленом Патюрелем и сбежала в еврейский квартал прятаться.
Потом их кто-то выдал, они сбежали и оттуда, а еврейские погромы продолжаются до сих пор.
***
Долгие недели Анжелика и Колен Патюрель пробирались через пустыню к морю. Они страшно страдали без воды и еды, а Анжелику потом еще и змея укусила. Прекрасная Анжелика очень расстроилась, перетянула ногу пояском чуть выше укуса и пошла к спутнику жаловаться.
- Это всего лишь египетская кобра, - молвил Колен Патюрель, - ну та, которая укусила Клеопатру, помнишь? Так что не волнуйся, дорогая, нам идти-то осталось месяца полтора всего.
Потом он раскалил на огне нож и отрезал Анжелике полноги. А она (Анжелика, не нога) его (Колена, не нож) немедленно полюбила.
(примечание: если вас укусит египетская кобра, никогда не делайте так, как наши герои, – нужно без всяких жгутов обеспечить месту укуса максимальную неподвижность, прихватить с собой змею для опознания и быстренько дуть в ближайший госпиталь).
Итак, Анжелика Колена немедленно полюбила. А потом она полюбила его еще раз. И еще раз. Потом они пару километров прошли и снова. Пока на двести шестьдесят восьмой странице они, наконец, не докатились до побережья и осадного испанского гарнизона.
- Любимый, - закричала прекрасная Анжелика, - мы свободны!
- Никакой я тебе не любимый, - проворчал предводитель рабов. – Ты знатная дама, а я – моряк из Нормандии. Фу, какой мезальянс.
И ушел, не попрощавшись.
Анжелика немного поплакала, спрятала свои нежные розовые соски и пошла к консулу.
- Здрасьте, - заявила она с порога, - я – главное потаенное желание нашего короля, дай Бог ему крепкого здоровья и мертвых англичан, так что немедленно доставьте меня в Версаль.
- Топай отсюда, грязное хромое чучело, - вежливо ответил консул, - придумают тоже…
- Ах так, - возмутилась прекрасная Анжелика, обнажила свои нежные розовые соски и сделала консулу глубокий, ну например, реверанс.
- Маркиза дю Плесси-Бельер, - прошептал потрясенный консул.
- То-то же, - удовлетворенно сказала прекрасная Анжелика, поднимаясь.
- Сударыня, - консул поправил гульфик и откашлялся, - вы арестованы…
Занавес. 4
Часть четвертая
Пока не началось, я должна хотя бы тезисно сообщить, что все это время у Анжелики были дети. Так что я сейчас быстренько расскажу о детях, пока они не выросли и не отправились мстить мне за мать их.
Итак, у прекрасной Анжелики от графа де Пейрака было два сына. Кантор и Флоримон.
Кантор был очень прекрасный, но плохо кончил. Он отправился в Средиземное море искать папу и утонул.
Флоримон был совсем прекрасный, но кончил еще хуже. Он учился в школе и поступил в колледж.
От маркиза дю Плесси-Бельера у Анжелики был сын Шарль-Анри. Он был еще совсем маленький, но уже трудился при дворе Людовика пажом по пятьдесят часов в неделю, а стране, где плюют на КЗоТ, непременно грозит Французская революция, поэтому плохо кончил уже Людовик, но это, конечно, было уже сильно потом.
А теперь поехали:
Бунтующая Анжелика
Людовик Четырнадцатый был страшно недоволен Анжеликой. Она, как все мы помним, сбежала из дворца гулять в Африку и искать мужа, оставив короля с восставшим естеством. Поэтому эти три года Людовик ходил по двору, стыдливо прикрывшись ладошкой, и весь Версаль ржал над его объяснениями, что, это, мол, просто прогрессивные французские ученые перевернули гравитационную ось. Но сейчас арестованную Анжелику везли в Париж, и Король-Солнце предвкушал сатисфакцию.
По дороге прекрасную Анжелику допрашивали, тестируя на толерантность к действующей власти. Один из тестов случайно оказался на беременность.
- Ойбля, - подумали конвоиры. – Сейчас она попросит черешенки и скажет, что ей страшно.
- Мне страшно, - сказала прекрасная Анжелика, - не найдется ли у вас немного…
- Не сезон! – пресекли конвоиры.
- Тогда остановите карету, - сказала наша героиня, - сейчас здесь будет немножко очень грязно.
Конвоиры были всего три месяца, как из химчистки, поэтому страшно перепугались и затормозили чересчур резко. Карета перевернулась, прекрасная Анжелика стукнулась головой и немедленно быть беременной перестала.
Я, признаюсь, поначалу не очень поняла, почему беременность оказалась у нее в голове, но потом подумала, что ну мало ли в какое место воздавал хвалу Анжеликиной красоте затейник Колен Патюрель?
Конвоиры решили, что раз такое дело, то Анжелика теперь непременно умрет, и они, пожалуй, не станут везти прекрасную пленницу в Бастилию, где и без того паршивая статистика. Поэтому они забросили Анжелику в ее же собственное поместье, перекрестились, повздыхали и поспешили в «Мулен Руж», чтобы прикоснуться к вечному.
***
Через некоторое время стало ясно, что помирать прекрасная Анжелика не собирается, поэтому король прислал к ней в провинцию Пуату полк своих лучших солдат и е-мэйл.
В письме говорилось о том, что их величество желают, дабы строптивица прошла вся в черном по коридору на глазах у всего двора, приблизилась к монарху вплотную, опустилась на колени и широко открыла рот, чтобы произнести клятву вассала. «А не то», - писал король, - «я заберу у Шарля-Анри все фамильные владения, а Флоримона велю оставить в колледже на второй год».
- Какая низость! – подумала Анжелика и ответила, что ей нужно немного подумать, всего шесть месяцев до первого сентября.
- Говновопрос, - ответил Людовик, который, в сущности, был очень покладистый король Франции.
А Анжелика начала судорожно теребить свои нежные розовые соски, соображая, чем бы таким полезным занять монарха, чтобы он перестал думать о глупостях.
- Люди мира, на минутку встаньте, - окликнула она своих слуг.
- Хайль Анжелика, - отозвались слуги и на минутку встали.
- Люби друзи, - сказала прекрасная нимфа. – Вы, конечно, заметили, что в нашем поместье разместился бравый драгунский полк. Ну, это те люди, которые жгут ваши посевы, бьют детей, читают лирушечку и насилуют ваших жен. Так вот. Все эти люди – католики. А вы – протестанты. Чем не повод для конфликта? Так что берите свои вилы и вперед.
- Ну, - замялись слуги, - они же все-таки лучшие королевские солдаты. Нам как-то неловко.
- Они – католики, - напомнила прекрасная Анжелика и включила эрудицию, - они признают власть Папы, почитают святых и поклоняются культу Богородицы. Фу.
- Фу, - согласились слуги и взялись за вилы.
Вот так и стартовала кровопролитная война между католиками и гугенотами, если кто не знал.
***
Вскоре бунт распространился не только по всей провинции Пуату, но и за ее пределы. Анжелика покачивала нежными розовыми сосками перед бравым драгунским полком, а они за это рассказывали ей все свои самые страшные тайны: о том, что им иногда хочется померить женское белье и о том, где будет следующая засада на еретиков.
Все новости прекрасная Анжелика немедленно передавала главарю бунтовщиков – герцогу де Ламориньеру, который считал всех женщин грешницами (какая глупость!) и, соответственно, ждать от него умелых ласок нежных розовых сосков не приходилось.
Но, и вы уж мне поверьте, в жизни каждой женщины иногда случаются такие моменты, когда тебе важно не столько качество ласкания сосков, сколько сам факт.
В общем, Анжелика и герцог сработались.
Но потом случилось страшное: король узнал, что златокудрая прелестница есть не только пятый номер чуть пониже ключиц, но и пятая колонна в его стане. Он осерчал зело крепко и прислал в Пуату сразу десять бравых драгунских полков. Те приехали, быстро всех убили, а Анжелику положили прямо на пол в коридоре и, разумеется, ни один из них не успел ничего поласкать, потому что очередь сзади поторапливала.
***
Когда Анжелика очнулась, она собрала жалкие остатки гугенотов и ушла с ними в лес за грибами и жить.
Жили они в лесу долго и счастливо, пока в один прекрасный день Анжелика не додумалась, что у нее такой большой живот вовсе не потому, что она с вечера ежиков переела.
- Ой, - подумала Анжелика и побежала к страшной колдунье, которая умела решать проблемы под местным наркозом.
- Ты что – не любишь его отца? – поинтересовалась страшная колдунья.
Анжелика вдумчиво перебрала в голове десять бравых драгунский полков и решила, что, пожалуй, никого из них она не любит, а их встреча была ошибкой.
- Но, - сказала страшная колдунья, - уже немного поздно. Тебе уже рожать пора.
- А, - сказала Анжелика, - ну ладно.
И стала рожать.
- На, - сказала ей колдунья через пару часов, протягивая сверток. – Носи на здоровье.
- Оно бесполое, – констатировала Анжелика.
- Эм, - отозвалась колдунья, - ну, не то чтобы совсем…
- Но, - возмутилась Анжелика, - оно же без пола!
- Оно девочка, - заметила колдунья.
- И, - осторожно спросила прекрасная Анжелика, - все девочки такие?
- Увы, - кивнула страшная колдунья.
- Хреново быть девочкой, - к пятому тому сообразила наша героиня, но колдунья уже неслышно покинула пещеру и ушла молить друидского бога Дагду о том, чтобы институт карательной психиатрии изобрели на пару веков раньше.
***
Поскольку ребенок навевал прекрасной Анжелике тягостные воспоминания, она отчаянно пыталась от него избавиться. То бросала в лесу, то относила в приют, то водила в планетарий, но девочка неизменно, как бумеранг, возвращалась к Анжеликиным прекрасным соскам, чтобы кушать.
В конце концов, наша прекрасная героиня плюнула, смягчилась и назвала ребенка Онориной. Как по мне, так гуманнее было бы отдать в приют…
Остатки былой протестантской армии умилились, научились делать «козу» и в перерывах между спусканием под откос вражеских эшелонов зачастили с вылазками в город, чтобы тырить памперсы.
- Скажи «ма-ма», - говорили девочке грязные бородатые гугеноты.
- Кровь, - говорила Онорина, изящно грассируя.
Кровь по-французски «Le sang», но Онорина все равно грассировала, потому что картавый ребенок умиляет взрослых аж до неба, и они соглашаются купить «Киндер».
Эта идиллия длилась бы вечно, если б очередной конвой с памперсами не оказался вооруженным до зубов.
В результате стычки всех Анжеликиных спутников повесили за шею вдоль дороги (И так, поверьте, будет с каждым, кто ворует государственные подгузники или не ставит копирайты на тексты праанжелику).
Между прочим, нашу божественную героиню сперва тоже хотели повесить, но потом пригляделись к ее нежным розовым соскам и сжалились. Поэтому Анжелику просто долго били палками по пяткам, а потом выжгли ей на плече красивое клеймо по лекалам Маргариты Тереховой.
- Вы совершенно не умеете обращаться с женщинами, - фыркнула Анжелика. – И, между прочим, зря стараетесь – впереди еще восемь томов, так что сейчас все равно кто-нибудь внезапно войдет, чтобы спасти меня.
(входит метр Габриэль)
- Здравствуйте, - говорит метр, - я протестант и ищу тренажер для подавления плоти. Можно всех посмотреть?
- Куда мы едем, к вам или в гостиницу? – деловито спросила Анжелика полчаса спустя.
- Ко мне, - ответил он, - в Ля-Рошель.
- Ага, - кивнула Анжелика, настраивая GPS-навигатор.
- Кстати, - поинтересовался метр, - а почему ты им не сказала, что ты – католичка? Тогда тебя не стали бы бить палками и жечь клеймом, а мягко пожурили бы и дали много денег.
- А что, - встрепенулась нежными розовыми сосками прекрасная Анжелика, - можно было?
Но метр Габриэль не ответил, потому что резко сосредоточился на подавлении плоти.
***
В Ля-Рошели Анжелика работала служанкой у метра Габриэля, и ее нежные розовые соски совершенно огрубели от тяжелой работы.
Чтобы хоть как-то развлечься, она ходила на запрещенные гугенотские собрания, на одном из которых великий путешественник-протестант рассказывал, как натянуть презерватив на глобус.
Великий путешественник красочно расписывал американское великолепие, стыдливо умалчивал о Буше и лысой Бритни, а на все вопросы отвечал однозначно: «Надо ехать».
- Ну а чо? – думала прекрасная Анжелика, вглядываясь в морскую даль. – Если верить одной девочке Саше из будущего, то на Карибах очень гостеприимные и знающие толк в нежных розовых сосках люди, особенно, если ты – блондинка из Европы.
Осталась сущая ерунда – найти транспорт.
Анжелика еще раз вгляделась в морскую даль, и вдруг ее нежные розовые соски затуманились – к берегу приближался корабль пирата Рескатора.
- Рояль в кустах, - поморщилась Анжелика, - кто писал сценарий?
Но потом решила не вредничать и действовать в заданных условиях.
- Здрасьте, - сказала она, поднимаясь на борт, - а пират Рескатор дома?
- А вы ему кем будете? – спросили другие пираты.
- Я ему буду братец названый, - хихикнула прекраснейшая из смертных.
Пираты помрачнели.
- Шучу, - поспешно исправилась она. – Я та самая рабыня, за которую он в Кандии отдал тридцать пять тысяч ливров, а она потом сожгла его корабль и убежала.
- И, - ошалели пираты, - что же ты тут делаешь?
- Не поверите, - вздохнула Анжелика, - извиняться пришла.
***
- Здравствуй, Анжелика, - сказал пират Рескатор.
- И вам не хворать, - кивнула она.
- Глаголь, - приказал он.
- Я это. Ну в общем. Мне в Америку нужно. Не подбросите?
- Подбросить? – уточнил пират. – Вас? В Америку?
- Не только меня, - торопливо добавила Анжелика, - еще три с половиной сотни ля-рошельских гугенотов, а то им тут опасно… Почему вы молчите?
- Потому что я в ахуе, - честно ответил пират.
Он стоял перед ней, как статуя. Такой высокий, худой, черный и в ахуе.
«Кого-то он мне напоминает», - подумала Анжелика. – «Может, Цоя?».
- Интрига затянулась на три тома, на три с половиной миллиона знаков, и я уже, если честно, подустал, - сказал Жоффрей де Пейрак, снимая маску.
- Здравствуй, милый, - улыбнулась Анжелика, - ты хлеб купил?
- Ой, - растерянно пролепетал граф и вроде бы даже стал меньше ростом. – Я забыл.
- Я говорила тебе утром, - с нажимом произнесла прекрасная Анжелика.
- Но это утро было пятнадцать лет назад, - заискивающе забормотал Жоффрей де Пейрак.
- Я, - холодно произнесла Анжелика, - между прочим, не так часто тебя о чем-нибудь прошу.
- Я забыл, потому что меня сожгли на Гревской площади! – возопил псевдопират.
- Записывать надо, раз голова, как биде, - возмутилась прекрасная Анжелика, и если вы – женщина, то строго судить ее не станете. А если вы – мужчина, то есть нечто нездоровое в том, что вы так внимательно читаете пересказ дамского романа.
- Ну полно, - примирительно сказал Жоффрей, - давай я поласкаю твои нежные розовые соски руками и ротом.
- Ишь чего удумал, - запротестовала Анжелика, разрывая на груди корсет. – Только не шуми, а то ребенка разбудишь.
- У тебя есть ребенок? – подозрительно спросил граф. – Ты что – мне изменяла?
- Да как же тебе не стыдно? – заплакала прекрасная Анжелика. – Разве я хоть раз давала повод так думать?
- И то верно, - согласился граф. – Ну, иди же скорей ко мне. Мой маленький друг хочет тепла и ласки.
«И ведь так всегда», - мысленно вздохнула прекрасная Анжелика, - «сперва они обещают ласкать мои нежные розовые соски, а потом выясняется, что у них есть маленький друг. Вот такая она – юдоль бабья».
Затемнение. Титры. Джо Дассен.
____________________
Итак, вы уже знаете содержание первых пяти томов праанжелику. Пять тяжелых томов об экономике, зоологии и ядерной физике. Но уже очень скоро, вот буквально наконец-то, вы узнаете о главном:
В следующем номере - «Анжелика и ее ЛЮБОВЬ».
Смотрите на экранах своих мониторов. 5
Часть пятая
Анжелика и ее любовь
В прошлый раз мы оставили нашу божественную героиню посреди ссоры с мужем, который внезапно оказался пиратом Рескатором, который был владельцем судна «Голдсборо», который принял на борт прекрасную Анжелику и три сотни ля-рошельских гугенотов, которые теперь хранились в темном чулане с пшеницей ниже ватерлинии.
И, как водится в добропорядочных семьях, невинная размолвка из-за некупленного пятнадцать лет назад хлеба переросла в широкомасштабные боевые действия с применением неконвенционного оружия:
-Я перенесла столько страданий, - заламывала руки Анжелика, - а ты ласкал нежные розовые соски средиземноморских дев и в ус не дул.
-Неправда, - возмутился граф, - я дул.
-Дырочкой в правом боку в процессе великого интергендерного таинства, – кивнула его прекрасная супруга.
-Не было никакого таинства, - запротестовал граф де Пейрак. – Если уж интергендерное сильно припекало, я просто пользовался руками.
О том, что левую руку звали Матильдой, иногда – Жанеттой, а правая сменила столько имен, что предпочитала отзываться на «эй ты», граф благоразумно умолчал.
-Мужские гормоны сильнее мужских рук, - вздохнула Анжелика и подумала, что эта фраза ей очень удалась и надо ее быстренько записать где-нибудь, пока не забыла.
- Что сильнее мужских рук? – не понял Жоффрей.
- Гормоны, - Анжелика ослабила корсет и обнажила нежное розовое ай-кью, - это группа биологически активных веществ, выделяемых железами внутренней секреции. Именно они заставляют твой нефритовый стержень погружаться в первый же попавшийся потаенный грот, забыв запросить санкцию у мозга.
-У меня никого не было, - отчаянно пролепетал самый опасный пират Атлантического бассейна.
-Ты хоть подпрыгивай, когда брешешь, - всхлипнула Анжелика.
-Ты у меня одна-единственная, - твердо заявил граф де Пейрак и подпрыгнул.
-Что и требовалось доказать, - процитировала Погорелова для седьмого класса прекраснейшая из смертных и принялась собирать чемоданы.
Дело, правда, немного осложнялось тем, что ни вещей, ни чемоданов, ни мамы с квартирой у Анжелики не было, но гордых носителей нежных розовых сосков никогда не смущают подобные мелочи.
В этот момент граф почувствовал, что настал час решительной контратаки.
-Кто отец твоей дочери? – заорал он.
-Десять бравых драгунских полков ее отец, - честно брякнула Анжелика, вместо сказать что-нибудь правдоподобное, например, про Зевса и золотой дождь.
Жоффрей повернулся к супруге спиной, досчитал до семисот девяносто пяти, немного успокоился и молвил ровным голосом:
-Вот за что я тебя всегда уважал, дорогая, так это за то, что ты не размениваешься по мелочам.
Но прекрасная Анжелика на провокацию не поддалась, за неимением в каюте мужа тарелок мейсенского фарфора хлопнула о палубу баллистическую ракету класса «земля-земля» и ушла жить вниз к гугенотам.
***
Смертельно раненный в голову во время побега из Ля-Рошеля метр Габриэль Берн лежал на полу ниже ватерлинии и сосредоточенно запихивал мозги обратно в череп – ему нужно было подумать.
Вера не позволяла метру ласкать нежные розовые соски, если этот процесс не был освящен брачными узами, но как развести прекрасную Анжелику на замуж, он представлял себе не очень.
- Метр, - воскликнула вошедшая Анжелика, - вы ранены!
- Пустяки, - улыбнулся Габриэль, - царапина.
- Слава Богу, - облегченно выдохнула Анжелика, поднимая что-то с пола. – Вот, возьмите. Еще кусочек вашего мозга.
- О, спасибо! – обрадовался метр. – Это нужный.
-Не за что, - кивнула Анжелика. - Принести вам пина-колладу или что вы там хотите?
-Я хочу ваш инь, - внезапно решился Габриэль.
-Но как же быть с подавлением плоти? – удивилась она.
- А продолжим подавлять, - хитро подмигнул метр Берн. – Только не в метафорическом смысле, как раньше, а наоборот. Вот, берите и давите, да покрепче... ой.
-Ничего страшного, - улыбнулась прекрасная Анжелика, - первый раз у всех быстро.
-У меня трое детей, - заметил метр.
-Тогда таки ой, - согласилась Анжелика и спешно свернула разговор, поскольку обещала детям почитать на ночь Лавкрафта.
А оставшийся наедине с группой биологически активных веществ, выделяемых железами внутренней секреции, Габриэль Берн принялся извлекать мозги обратно, мудро рассудив, что для слепой ярости они только помеха.
***
Граф Жоффрей де Пейрак aka Рескатор возлежал в своей роскошной каюте выше ватерлинии и, прикрыв черные, как маленькое платье Коко, глаза, предавался воспоминаниям:
...это какашка, собачья какашка, не суй ее в рот, Жоффрей, плохой мальчик... Нет, не то... Вот: Анжелика, прекрасная Анжелика, она ему изменяла, плохая девочка, как она могла? Всего каких-то несчастных пятнадцать лет, ах, эта женская ветренность...
В каюту постучали.
-Ты вернулась, - закричал граф, распахнул дверь и зашарил руками в поисках нежных розовых сосков.
- Я тоже люблю тебя, зая, но у меня жена и одиннадцать детей, - сказал первый помощник, аккуратно высвобождаясь из объятий капитана.
-Извини, - смутился граф, - ты чо хотел-то?
-Мне очень не нравятся эти гугеноты, - вздохнул помощник.
-Это нормально, - успокоил его Жоффрей, - тем более что у тебя жена есть.
***
-Мне не нравится этот пират, - кричал метр Берн на ежевечернем партсобрании гугенотов. – Он не отвезет нас в Санто-Доминго, а продаст в рабство, клянусь своим любимым псалмом.
Гугеноты не хотели в рабство, ибо там бабай, и потому затопали ногами так, что от внезапной качки стошнило даже ватерлинию.
А прекрасная Анжелика внимательно рассматривала в микроскоп посев паники и печально думала, что, кажется, над седой равниной моря ветер тучи собирает.
***
Корабль Рескатора мчался аки посуху, только по волнам. Супруги стояли у штурвала, и Анжелика направила свои нежные розовые соски по ветру, чтобы Жоффрею было сподручнее делать первый шаг к примирению.
-В конце концов, - издалека начал граф, - все эти годы мы двигались навстречу друг другу, как два скоростных пассажирских поезда, один из которых вышел из пункта А в пункт В со скоростью 120 км/ч, а второй – из пункта В в пункт А со скоростью 118 км/ч. И вот, наконец...
-Всем на пол, никому не двигаться, это бунт на корабле, - закричали выскочившие из-под ватерлинии гугеноты.
«Бунт на корабле – это, кажется, к несчастью», - обеспокоено подумала прекрасная Анжелика и печально посмотрела на вооруженного мушкетом Габриэля.
Известие о предательстве метра Берна было для нее таким же сильным шоком, как если бы, например, по телевизору показали прогноз погоды без спонсора.
Гугеноты повели Жоффрея на корму, чтобы убить и покормить им устриц, а Анжелика бессильно стучала кулаками в переборку, в отчаянье думая, что все эти досадные неприятности липнут к ней, как шелковый пеньюарчик к нежным розовым соскам без антистатика.
Впрочем, гугеноты Жоффрея убить не смогли, потому что он убежал и затаился в глубинах судна леопардом, а потом началась буря, как в фильме «Идеальный шторм» с Джорждем Клуни, и бунтовщикам стало сильно не до того.
Когда судно «Голдсборо» превратилось в решето «Голдсборо», протестанты приуныли и попросили помощь зала.
-Ребята, давайте жить дружно, - сказал Рескатор, вышел, усмирил бурю, а зачинщиков бунта связал, отправил в карцер и посадил на хлеб и соленую воду попой.
-Что ты собираешься с ними делать? – побледнела Анжелика.
-Повешу на рее, - пожал плечами Жоффрей, - тут так принято, если бунт.
-Но ты не сможешь! –расплакалась она.
-Почему это? – удивился граф.
-У нас не осталось буквально ни одной целой реи, так что нет другого выхода, кроме как привнести в этот жестокий мир капельку добра и всепрощения,- сказала прекрасная Анжелика, оправила смятые после бури соски и встала на колени.
Рескатор, конечно, колебался, но не мне вам рассказывать, какой силой обладает стоящая на коленях опытная женщина.
***
Песчаный берег, окруженный вековыми соснами, радовал глаз, как подписанный начальством приказ о повышении в должности.
-Мы в Америке? – спросила Анжелика.
-Пока нет, - мрачно ответил Жоффрей, - надо еще паспортный контроль пройти. Тут это сложно из-за одиннадцатого сентября.
-А что случилось одиннадцатого сентября? – заинтересовалась Анжелика.
-Пока ничего, но они готовятся.
Пассажиры и команда «Голдсборо» спустились на берег, и вокруг немедленно засуетились индейцы.
-Это мои друзья, - быстро, пока не началось, сказал вождю Жоффрей. – А я тебе, кстати, привез зеркальце и бусики.
-А кэш? – уточнил вождь.
-Само собой, - кивнул Жоффрей.
-Тогда ладно, - разулыбался вождь и велел принести трубку мира.
-Мы не курим, - неожиданно заупрямились протестанты. – Это вредно.
-Вы полагаете, что мои томагавки не убьют вас быстрее, чем рак легких? – удивился вождь, и вопрос решился сам собой.
А уже через полчаса гугеноты вырывали трубку друг у друга и травили анекдоты о том, как протестант, католик и стюардесса попали на необитаемый остров.
-Где они берут такую траву? – произнесла Анжелика фразу, ставшую впоследствии великой сетевой идиомой.
Но граф не успел ответить, потому что вождь потребовал немедленной аудиенции.
-Зачем ты звал меня, Белый-Бим-Черное-Ухо? – спросил де Пейрак.
-Звал, - сказал великий вождь, - ибо любопытно стало мне, почему вон тот Бабец-С-Золотыми-Волосами торчит возле этой мрачной стаи, когда она ни разу не из их племени, а очень даже твоя скво.
-Точно моя? – уточнил Жоффрей. – А то я сомневаюсь.
-Это называется – паранойя, - уточнил Белый-Бим. – Мой чуткий нос ошутил запах большой психиатрии.
«Ну, в конце концов, старому индейцу виднее», - подумал Жоффрей и вышел из вигвама.
- Что будет с нами? – окружили графа гугеноты-мужчины.
Но де Пейрак отодвинул их в сторону и повернулся к женщинам.
-Ваши мужья привыкли считать вас тупым и покорным стадом розавиньких овечек. Они заставляют вас носить эти уродливые чепцы, что скрывают ваши прекрасные волосы, они заставляют вас стирать и бегать за пивом во время спортивных трансляций... Разве вы заслуживаете такого? Вы – молоды, красивы, мудры, проницательны, и теперь развернетесь во всю мощь своего интеллекта в этой стране равных возможностей. Вот вам американский флаг в руки.
По нежным розовым соскам гугеноток пробежали робкие огоньки феминизма.
-Лучше бы он нас повесил, - вздохнул метр Берн.
***
Анжелика и Жоффрей прискакали на лошадках в американский дом графа.
-Так а чо за сюрприз? – спросила Анжелика.
-Сейчас увидишь, - сказал де Пейрак и указал на крыльцо.
Прекрасная Анжелика попыталась схватиться за сердце, но, едва коснувшись нежного розового соска, упала в глубокий обморок.
На крыльце забивали «козла» ее сыновья – Флоримон и Кантор, которых она давным-давно считала без вести погибшими.
Жоффрей отнес жену в дом и сгонял в маркет за нашатырем.
-А Леннон тоже жив? – спросила наша божественная героиня, едва открыв глаза.
И немедленно залепила супругу кастетом в многострадальное рыло:
- Как ты мог скрыть от меня сыновей, когда я из-за них два глаза выплакала, хорошо еще, что у меня изначально было четыре?
-Зато, - закричал Жоффрей, - я не давал всяким разноцветным маргиналам ласкать мои нежные розовые соски.
-Потому что они у тебя грубые и коричневые, - надулась она.
Анжелика и Жоффрей были очень рассержены. Они были как два диких необузданных зверя, которые тоже были очень рассержены. Но потом супруги съездили к американскому семейному психологу, и тот им очень помог потратить триста долларов за час.
А уже через полтора часа они были дома.
Анжеликины ноги сковало будто цементом, и она пала в объятия графа, как опальный мафиозный босс в Гудзон. А Жоффрей накрыл ее, как колония бактерий Staphylococcus aureus – солонину в трюме «Голдсборо».
-Как дети, ей-богу, - пожали плечами заглянувшие в окно к родителям Кантор, Флоримон и Онорина и уехали учиться в Гарвард.
А божественная Анжелика все круче прогибала поясницу, покачивала нежными розовыми сосками и думала, что все невзгоды, наконец, позади. Ее вечно суровая реальность внезапно стала простой, надежной, безопасной, и только вскрики ночных птиц да прощающихся со скальпами бледнолицых собак изредка нарушали спокойную торжественную тишину Нового Света.
__________________________
Вы думаете, на этом эпопея праанжелику закончилась? Как бы не так. На данный момент я всего лишь очутилась в сумрачном лесу. И вам придется пройти весь непростой, полный опасностей и диких страстей дальнейший путь вместе со мной, мои маленькие девиантные апологеты настояшей любви.
Продолжение следует.
Шестая не лезет, ну фиг с ней, она уже не такая веселая, но видимо в этом виноват оригинал, а не автор краткого содержания.
@темы: вопросы про себя, Ссылки
-
-
10.01.2008 в 18:33*Сползаю под стол от хохота.
Ни одну книжку про Анжелику, как и фильма не читала/не видела.
Пробел у меня в образовании.) Видимо находилась в это время, как и balovannaya в том же оружейном отделе.
Ну прелесть какая! *Ржу.
-
-
10.01.2008 в 18:52*смеется* У меня получалось совмещать "Анжелику" и "Капитана Блада". Правда, в то время весь сериал на русском еще не издали. ))
-
-
10.01.2008 в 19:00Правда, не добралась до конца - теперь сижу, ржу, и думаю - может, все-тки дочитать?)
-
-
10.01.2008 в 23:03-
-
11.01.2008 в 01:36-
-
15.01.2008 в 17:16*утирая смеховые слезы:
Сей реферат - блеск, просто блеск. )))