На диване было удобно прыгать, а спать не удобно. Но прыгать нельзя, а спать не хочется. С собачкой поиграть бы, она такая красивая, но нельзя. Абажур оранжевый висит над столом покрытым скатертью с жёлтой бахромой, скатерть откинута наполовину круглого стола, и на голубой клеёнке стоит тарелка с зелёной каёмочкой полной ненавистного куриного супа. По супу плавают круги жирного прежирного жира, я меряю глубину тарелки мельхиоровой ложкой.

Да я это помню. Не всё, конечно. Откуда у деда с бабушкой могло появится столько богатства, но да, что-то из этого списка я видела.
Жалко что не вижу, теперь. Вещи должны идти через поколения, как семейные истории и фотографии. Но у нас почему-то принято менять всё на всё, и в комнате с чешской стенкой не могло найтись места бабушкиному стулу, что уж говорить про фикус, который из третьего по счёту предмета мебели (после кровати и стола) стал символом мещанства.
Но у нас и семейные истории с фотографиями часто обрывались резко...



Торгиздат