У подруги умерла мама. Умерла она в воскресенье. Умерла неожиданно, благополучно перенеся операцию, как раз когда врачи сказали что всё в порядке. Умерла не от рака, который оперировали, а от пневмонии, которую начали лечить. Она сдала за этот год очень сильно, видимо знала, что умирает. Опухоль была большая, но причиняла ей не столько боль, как я поняла, сколько неудобство. Она стала жлчной, злой, раздражительной, высохла вся. Родные еле уговорили её провериться. В больнице она не провела и двух месяцев, и не дожила до своего 82 юбилея пары недель.

Вчера были похороны, я возилась с поминками и потому на похороны не пошла. Похороны организовывал наш друг, за последние несколько лет он похорнил уже столько родственников и друзей, что теперь у него есть хорошо проверенный похоронный агент, который делает ему скидку.

С воскресенья на понедельник мы с подругой пили коньяк под Крейга в роли Бонда, точнее она пила, а я заливала в себя, чтобы ей меньше досталось.

В понедельник вечером пошли в мою бывшую любимую разливочную Гиннесса и смотрели мелодраму в кино.

Во вторник вечером мне на смену приехала её одноклассница.

Вчера отпросившись с работы мы с одноклассницей суетились по дому.


Но вот что меня тревожит. У меня нет никаих эмоций, кроме грусти. И меня это пугает. Этот человек для меня не чужой.
Говорят, что люди какбы не переживали, всегда жалеют себя, проецируют на себя чужое горе. Когда в далёком Геленджике умер меленький мальчик, которому жизнь не оставила не одного шанса и это было понятно давно, меня крыло пару дней, хотя видела я его всего пару раз. А тут умер человек с которым мне приходилось делить одно полотенце, и чьи тапочки я постоянна таскала, потому что они были удобнее и теплее моих, а у меня нет эмоций. Это конечно хорошо, но меня пугает.